Саймон говорит
Шрифт:
Паренёк, спасший мута от зубов хищника, проскользнул вдоль стены и занял место рядом с сёстрами — в том, что они родственники не было никаких сомнений. Теперь на гостя смотрели четыре пары глаз, в которых удивительным образом смешались враждебность, отчаяние и надежда.
— Привет! Спасибо, что спасли, — вновь улыбнулся Грэй, стараясь выглядеть как можно более дружелюбней. — Меня зовут Семёном.
Старшая сестра открыла было рот, чтобы ответить, но тут раздался тонкий голосок младшей:
— Всё вы врёте! Вас вовсе не так зовут!
Мутант вздрогнул от неожиданности, чувствуя, как заломило виски.
— Хорошо, — криво усмехнулся он, глядя на малявку. — Меня зовут Саймон, но я предпочитаю, чтобы
— Никакой я не телепап! — вдруг надулась та. — Я Видящая! Я смотрю на человека и вижу всякие вещи. Еще животных могу. Но хуже. Вот вы — ПрОклятый! И людоед!
Услышав последнее слово, старшие дети вздрогнули и попытались заслонить говорливую девчонку. Девушка покрепче сжала топор, а паренёк направил на гостя ружье — жест логичный, но абсолютно бессмысленный, поскольку двустволку он так и не перезарядил. Однако малявка вдруг отпустила щенка, выскользнула из своего укрытия и подбежала вплотную к мутанту. Щенок тут же последовал за хозяйкой.
— Да вы не бойтесь, он добрый! — весело крикнула она своим опешившим защитникам. — Просто убегает от других людей.
— Мышка! Вернись немедленно! — взвизгнула старшая сестра, но мелкая не обратила на неё никакого внимания, с большим интересом изучая фигуру Саймона.
— А как можно быть людоедом и не быть людоедом? Вы же не ели людей! Ой! — вдруг спохватилась неугомонная девчонка. — Это же невежливо! Меня Светой зовут, но обычно Мышкой. А это моя сестра Катя. И мой брат Пашка. А собачку зовут Вертихвостка. А Пашка — дурак! Я ему говорила, что вы идете и вас спасть надо, а он не верил!
— Так, стоп! — Саймон присел на корточки и мягко улыбнулся своей говорливой собеседнице. — Во-первых, Мышка, прекрати копаться в моей голове. Это невежливо и от этого у меня жуткая мигрень.
— Простите! — Света смущенно потупила глаза. — Я просто маленькая и ещё плохо себя контоли… контлори… Не всегда получается, вот. Точнее, иногда оно само получается, а я не могу остановить.
— Хорошо. А теперь скажи, почему это я прОклятый?
— ПрОклятые — это такие люди, которые в прошлой жизни много грешили, но еще делали хорошие вещи. За это Господь их проклял, но дал шанс исправиться, если они будут много молиться и всегда поступать хорошо.
— Кхм, — откашлялся мут, не ожидавший услышать в подобной глуши постулаты церкви святого Апокалипсиса. — Ладно, с этим разобрались. Тогда еще вопрос — где ваши родители?
***
Глубоко в лесу, на берегу Ангары, жила семья лесовиков — дед с бабкой, его сын с женой и трое внучат. Жили они крепко и дружно, чтили Божьи заповеди, уважали духов да зверей лесных, а потому всё у них было хорошо. Но однажды пришла в дом беда! Пришла тихо, незаметно, в самом конце лета. В тот день, дед и сын решили дойти до деревни и, как это обычно бывало, обменять дары леса на то, чего лес дать не мог: соль, муку, патроны и еще несколько нужных в хозяйстве вещей. Дело обычное да привычное, но младшая внучка, которую Господь одарил способностью видеть то, что другим не под силу, вдруг расплакалась и кинулась к мужчинам — не ходите, беда случиться! Не послушались они… Дед лишь нахмурился, пожевал ус, да пообещал быть осторожным.
Хоть и не любили лесовики в деревню ходить, но делали это минимум два раза в год. Весной, с плотными тючками пушнины, и в конце лета или ранней осенью, с воском и мёдом. Потому что хоть и богат лес дарами, и Ангара неподалеку — но есть вещи, которые они дать не могли. Ни иголки обычной, чтобы одежду сшить, ни инструментов, чтобы дом сложить или мебель починить, ни соли, чтобы мясо и овощи на зиму заготовить. Ни патронов к стареньким ружьям… Вообще, лесовики обычно охотились с луками и самострелами, но недавно дед увидел в лесу странные отпечатки лап, очень похожие на следы Хозяина
Два дня до деревни тропками звериными, заночевать в корчме, отдав хозяйке баночку мёда, с утра в магазине поторговаться и обратно, домой. Четыре дня! Но не вернулись мужчины ни на пятый день, ни на шестой, ни на десятый. Напрасно всматривались в лес старуха с невесткой, убеждая себя, что мужья просто приболели и вот-вот вернутся, исхудавшие, но живые. Напрасно дети молились Богу, духам лесным и тайге. Молчал Господь, молчали духи лесные. Лишь деревья сочувственно шелестели листвой…
А спустя несколько дней пропала и мать. Пошла с утра в малинник неподалеку, ягод набрать, и не вернулась. Встревоженная старуха подхватила последнее ружьецо, что в доме оставалось, взяла с собой старую суку Ветку, велела внукам запереться покрепче, и отправилась на поиски невестки. Вернулась она через полчаса. С окаменевшим лицом, сжимая в руках окровавленный платок, который так любила жена её сына, она коротко бросила:
— Нет у вас больше матери. Хозяин тайги забрал её.
А затем расплакалась, обняла внуков и прижала к себе покрепче.
Так и сидели, наверное, целый час. А потом до самого вечера разгребали сени, вытаскивая оттуда вещи и затаскивая сено для животины. Под самую ночь перенесли в них с десяток курей, да завели одну из двух коз. А под утро, перед самым рассветом, к ним пожаловал сам Хозяин тайги. Выломал с грохотом ворота в хлев и перебил всю живность, что там оставалась. На шум выскочила старуха, прямо с крыльца выстрелив дуплетом в нападавшего, да разве Хозяина этим остановишь? Посмотрел он на старую женщину, да рыкнул угрожающе — прячься, мол, обратно в дом. Не до тебя сейчас…
Хозяин тайги пировал трое суток. И все трое суток люди сидели в доме, со страхом глядя в окна. На четвертый день он ушёл обратно в лес, но и дети, и старуха прекрасно понимали — это ненадолго. Вскоре голод приведёт его обратно и тогда остаётся одна надежда — что двери, окна и крыша, которые они старательно укрепляли, смогут сдержать натиск Хозяина, жадного до человеческого мяса. Поэтому из дома теперь выходили с большой осторожностью. Пока трое осторожно занимаются делами, один обязательно стоит на крыльце и внимательно смотрит по сторонам…
Однако день проходил за днём, а Хозяин тайги не возвращался. Они успели похоронить останки животных из хлева, собрать поспевшие овощи на огороде, даже немного травы накосить для уцелевшей козы, а он так и не появился. Старуха даже подумала, что Хозяин оставил их в покое или даже погиб, но младшая внучка внимательно взглянула на неё и тихонько сказала:
— Он вернется, бабушка. Он просто играет с нами.
И он вернулся. В тот день они всё так же возились в огороде, стараясь собрать как можно больше от урожая. «Теперь перезимуем» — мелькнула тогда мысль у старухи, пока руки механически собирали овощи и складывали в корзину. Рядом трудилась старшая внучка, полностью повторяя движения своей бабушки. Осеннее солнце уже не грело, но работа заставила вспотеть, погрузив людей в транс, превратив в какие-то механизмы по уборке овощей… А потом в уши ворвался громкий крик, за которым последовал выстрел. Очнувшись, старуха уставилась в сторону дома и с ужасом увидела, как из хлева неспешно выходит Хозяин тайги, отрезая им дорогу домой. На крыльце стоит внук, целясь в противника из ружья. За ним прячется младшая внучка, старательно удерживая одного из двух щенков. Второй увязался за ними в огород и теперь сидел рядом с Веткой, прижимая к голове уши и щеря маленькие клычки.