Сайтин: Измена
Шрифт:
– Все очень просто. Я напуган до смерти. Я считал, будто смыслю, что к чему, а тут вдруг даже ты ударил с фланга. А потому все сместилось к прямо противоположной ценностной системе. Урожденным людям свойственна реальная логика.
– Господи, как была бы скучна жизнь без урожденных людей! Теперь поневоле задумаешься, на каком из полюсов находился Янни во время нашей беседы. Этого вполне достаточно, чтобы встревожить тебя не на шутку.
– Он был спокоен?
– Еще как.
– Стало быть, тебе удалось добраться до основного шаблона, да?
– Нам просто приходится учиться не волновать вас, людей. Думаю,
– Ты недалек от истины.
– Еще бы: я ведь многие годы изучал эндокринологию! Но я действительно ошарашен. И потому перешел сразу к делу. Двойные и тройные мнения – все такое прочее. Должен сказать, что предпочитаю свой естественный психошаблон. Свой естественный психошаблон, понимаешь? Звучит куда приятнее. Ну, пойдем обедать?
Уоррик-младший снова взглянул на брата, прикрывшего легкой насмешливой улыбкой, точно щитом, – этой улыбкой Грант бросал вызов ударам судьбы, проискам Вселенной и нападкам ресионской администрации. На мгновение Джастин ощутил себя счастливым и несчастным одновременно.
– Конечно, конечно, – спохватился юноша. И, схватив брата за руку, потащил его к двери. – Если тебе удалось поладить с самим Янни Шварцем, мог бы сполна использовать особые отношения с ним – весь отдел общался бы с Янни только через тебя.
– Уф-ф! Вот так сказанул! Нет уж, не хватало только постоянной работы!
На них смотрели со всех сторон. Джастин тотчас отпустил руку брата. И сообразил, что наверняка пол-отдела слышало, как он орал на Гранта. А потому теперь Уоррик-младший воровато оглядывался, дабы оценить причиненный по собственной неосторожности ущерб.
По целому ряду причин они и так уже стали притчей во языцах – теперь к этим причинам добавится еще одна.
Ею со временем воспользуется и Янни.
8
В жизнь Ари вошло множество новых вещей. Нелли водила ее в магазин в Северное Крыло, и обе возвращались, нагруженные покупками. Это было так здорово! Ари покупала кое-что и для няньки, и та радовалась, отчего приятно становилось и самой юной Эмори – Нелли выглядела в новых костюмах такой милой и гордой!
Но Нелли – все равно не мама. Поначалу девочке нравилось, когда Нелли обнимала ее, но нянька тем не менее оставалась нянькой, и этим все сказано, и однажды ночью, когда Нелли в очередной раз обняла Ариану, та почувствовала себя ужасно одиноко. Нелли она ничего не сказала, ибо в тот момент нянька как раз рассказывала сказку. Но потом объятия Нелли становились все невыносимее – отъезд матери не желал забываться. И потому Ари то и дело сползала с кровати на пол, продолжая с зачарованным видом внимать Нелли, изображая, будто слушает сказку. Тактика оправдала себя – нянька не почувствовала ничего подозрительного.
А Сили оставался для девочки пустым местом. Иногда она принималась поддразнивать ази, но тот никогда не смеялся. Его серьезность поражала юную Эмори. В конце концов она оставила Сили в покое и вспоминала лишь тогда, когда ей хотелось пирожного или лимонада. Их она получала в куда больших количествах, чем позволяла мама. Потому-то Ари и пыталась
Однако, если слезы все-таки начинали сочиться из глаз, молодая Эмори уходила в свою комнату и запиралась там. А перед тем, как выйти, умывалась и тщательно вытирала лицо, чтобы избежать сочувствующих взглядов.
Девочке хотелось завести друга, с которым можно было бы поиграть – но только не Сэма. Уж больно много знал о ней Сэм. О ней и о мамочке. Ари часто хотелось ударить его, поскольку она терпеть не могла, когда Сэм смотрел на нее – лицо у него всегда было равнодушное и невыразительное.
А потому, когда Нелли однажды спросила, не желает ли она сходить в игровую школу, воспитанница ответила, что пойдет при условии, если там не будет Сэма.
– Но я ведь не знаю, кто там сейчас! – удивилась нянька.
– В таком случае я схожу сама, – решила девочка. – Давай лучше пойдем в гимнастический зал, ладно?
И Нелли повела ее в гимнастический зал. А потом Ари отправилась кормить рыбок и поиграла в песочнице, хотя песочница сама по себе не была большим удовольствием, а Нелли не владела искусством возведения песчаных замков. Так что большую часть времени юная Эмори истратила на кормление рыб, прогулку, игры на площадке и занятия в спортивном зале.
А еще было программирование. Многие взрослые проводили с нею уроки. Ари узнавала немало занятных вещей. По вечерам, укладываясь спать, она с удивлением обнаруживала, что набрала за день столько новых знаний, что от них пухла голова и было трудно размышлять о маме и Олли.
Дядя Деннис оказался прав – день ото дня тоска становилась все менее мучительной. Это очень пугало девочку. Ведь если тоска не напоминала о себе, было трудно поддерживать в себе гнев. В такие минуты Ари до крови закусывала губу, и боль появлялась – а юная Эмори снова погружалась в привычное состояние.
Однажды для детей устроили утренник. Там она повстречала Эми. Та тотчас удрала и спряталась за госпожу Петерсон – и вообще вела себя, точно несмышленое дитя. Ариана вспомнила: вот отчего она когда-то хотела ударить Эми как следует. Остальные дети просто уставились на нее во все глаза, и госпожа Петерсон велела зевакам играть с Ари.
Распоряжение им явно не понравилось. Ари отчетливо это поняла. Здесь же были Кейт, Томми, малыш по имени Пэт и Эми, которая ревела и шмыгала носом в углу. На утренник явился и Сэм. Он вышел из толпы и поздоровался с Ари – Сэм оказался единственным настроенным к ней дружелюбно. Юной Эмори захотелось домой, однако Нелли ушла на кухню пить чай с ази госпожи Петерсон, и Ари не решилась помешать няньке отдыхать.