Сбежавшая королева
Шрифт:
— Это значит, что меня будут оперировать?
— Возможно.
— А потом я смогу кататься на коньках? – Он перевел на меня свой взволнованный взгляд, вызвав мой смех.
— Может, когда-нибудь, когда ты совсем поправишься. – Я похлопала его по руке.
— Да! – Лео повернулся к доктору Эвансу. — Однажды я буду играть за команду средней школы, где работает моя мама.
— Правда?
— Да. Я стану лучшим хоккеистом, когда наконец научусь вставать на коньки. – Лео растянул слово «наконец». Комната наполнилась новой волной смеха.
— Уверена, что так и будет. Но сначала давай поработаем над тем, чтобы тебе стало лучше. А мировое хоккейное господство оставим на потом.
— Мам, можно на ужин бургеры?
Лео держал меня за руку, пока мы шли через парковку полчаса спустя. Был свежий осенний вечер. За эти года я подобрала пару терминов, которые лучше всего описывали погоду в Мэне. Свежая, бодрящая, таинственная. За семь лет, что я прожила в штате Мэн, я успела познакомиться со всеми ее гранями.
— Я посмотрю, есть ли у нас дома ингредиенты.
— Или мы можем пойти в кафе, как это делают все остальные?
Я сжала его маленькую ручку.
— Вы хотите сказать, что не любите мою стряпню, мистер?
Лео категорично покачал головой.
— Нет. Ты просто выглядишь уставшей, вот и все.
Мое сердце чуть не разорвалось от любви к маленькому мальчику, который всегда думал сначала обо мне, и только потом о себе. Я не заслуживала его. Никто не заслуживал.
— Я никогда не бываю слишком уставшей, чтобы готовить для своего самого лучшего мальчика.
— Ладно.
Я крепко прижала Лео к себе, когда прямо перед нами на стоянку въехала шикарная машина. Это была небольшая больница, на которую едва хватало нашей страховки. По этой причине наша машина всегда была самой потрепанной на стоянке. Мне не волновало, что высшее общество Хэйд-Харбора считало меня берущей подачки. Когда дело касалось Лео, у меня не было гордости. Не было ничего, что я не сделала бы для него. Если бы мне пришлось, я бы ползала на коленях и умоляла.
К счастью, моя работа учителем рисования в местной средней школе позволила получить медицинскую страховку для Лео. Она оставляла желать лучшего, но это было самое большее, на что я могла надеяться. Мне повезло, что я получила эту работу, когда почти семь лет назад сбежала в крошечный прибрежный городок, на шестом месяце беременности, охваченная ужасом.
— Пристегнись, – проинструктировала я, когда он сел на заднем сиденье.
Звук захлопнувшейся позади меня дверцы машины прошелся по моим нервам, и я обернулась, чтобы посмотреть через плечо. Сколько бы я ни жила нормальной жизнью, вдали от мрачного и опасного образа жизни моего детства, я не могла избавиться от инстинкта, что нападение может произойти откуда угодно и в любое время.
— Софи! Рад тебя видеть, – окликнул меня низкий голос.
Уф. Эдвард Слоан. Местный золотой парень, миллиардер-плейбой. С тех пор как он перетрахал все женское население Хэйд-Харбора, не считая нас с Кьярой, он, похоже, положил глаз на меня. Конечно, у меня не было такого пугающего мужа, как Анджело, угрожающего проломить этому уроду череп, если он хоть на секунду задержит взгляд на его жене.
Я была одна и мучительно осознавала это.
— Мистер Слоан, здравствуйте.
— Сколько раз я просил тебя называть меня Эдвардом?
— Вы платите мне за работу, поэтому я бы предпочла этого не делать.
Он прислонился бедром к моей машине, помяв свой костюм за тысячу долларов.
Месяц назад он заказал у меня художественное произведение, и оно тяжело давалась мне. Это не был труд любви. Я делала это исключительно ради денег. Он обожал свою недавно умершую мать, его единственное достоинство, и попросил меня написать ее портрет с фотографии.
В свободное время я рисовала, но редко портреты. Ладно, это ложь. У меня было много портретов, но на них был изображен один человек. Никто никогда их не видел. Он был моим призраком с серебряными глазами.
Мужчина, которого я предала. Тот, кто никогда меня не простит.
Николай Чернов.
Остальные мои картины были пейзажами. Они были неизменно мрачными и зловещими. Почему именно Эдвард выбрал меня для написания портрета своей матери, я понятия не имела, да и не хотела слишком зацикливаться на ответе. Если он делал это, чтобы залезть ко мне под юбку, его ждало жестокое разочарование.
— Если бы я знал, что мы не сможем даже обращаться друг к другу по имени, пока ты работаешь на меня, я бы пригласил тебя на свидание до начала работы над картиной.
Я неловко улыбнулась, радуясь, что Лео уже сидит в машине.
— И я была бы вынуждена отказать. Я не хожу на свидания, и не собираюсь начинать.
— У тебя и так дел по горло с Лео. – Эдвард кивнул, как будто это могло быть единственной причиной, по которой я не хотела никуда идти с ним.
— Да, и я просто не заинтересована в отношениях.
Взгляд Эдварда скользнул вниз, к простому серебряному кольцу на моем безымянном пальце.
— Даже вдовам когда-нибудь приходиться жить дальше, Софи.
— Не конкретно этой.
Мой категоричный тон вызвал у Эдварда лишь ухмылку. Еще в самом начале я решила, что объявить себя вдовой - это самый быстрый способ избежать неловких разговоров. Более того, какая-то часть моего сердца, глубоко внутри и в тайне, чувствовала, что это так. Я потеряла любовь всей своей жизни и больше никогда не смогу с ним встретиться. Я чувствовала себя вдовой.
— Я не перестану пытаться переубедить тебя. Думаю, нам было бы хорошо вместе. Однажды ты согласишься, – сказал он. Это прозвучало как угроза.