Сбежавшая невеста

Ходж Джейн

– Что вам будет угодно, милорд, – заговорила Дженнифер Перчис. Потом она вспомнила про мисс Фэрбенк. – Прошу только, не подумайте, что в этом столкновении была моя воля. Если бы я знала о намерениях лорда Лаверстока, я бы заперла дверь.

Он повернулся и мрачно посмотрел на дверь.

– Увы, ваши добрые намерения… Позвольте заметить, что на двери нет крючка. Если бы вы оставались здесь, его следовало бы сделать.

– Если бы я?.. – До нее дошел смысл сказанного. – О, милорд, вы не можете посоветовать леди Лаверсток уволить меня!

– Не

могу? – черные брови поползли вверх.

– Я имею в виду… прошу прощения… я думала… – Она остановилась в замешательстве, затем собралась и начала сызнова:

– Милорд, прошу вас, разрешите мне остаться здесь. Я уверена, что леди Лаверсток скажет вам, как хорошо я справляюсь с детьми. Боюсь, вы видели меня только в невыгодном свете, но, право же, мы прекрасно ладим.

– Так я и понял со слов леди Лаверсток, которая отзывается о вас очень хорошо. Но я против того, чтобы столь юная особа несла такую ответственность.

Это было слишком.

– Конечно, – выпалила она, – я очень сожалею, что мне не так уж много лет, но время, без сомнения, исправит этот недостаток. А пока что я, право, не вижу, какое отношение к делу имеет мой возраст.

– Вы плохо знаете жизнь, мисс Фэрбенк, хотя и думаете иначе. Я вынужден напомнить вам о ваших недавних ошибках. Гувернантке не пристало разъезжать в карете с джентльменом на всеобщее обозрение, не следовало так же и скакать вслед охоте.

– Из ваших слов следует, что пристойнее было бы позволить Люсинде разбиться?

– Лучше бы предусмотреть, чтобы девочке вообще не пришло в голову ехать с охотой.

Она замолчала, испытывая смешанные чувства от его упреков, одновременно и разумных, и несправедливых, а он продолжал:

– По правде говоря, я не нахожу оправдания тому, что мисс Фэвершем рекомендовала вас.

– Она дала мне рекомендацию, потому что любит меня и знает, как отчаянно мне нужна работа.

Внезапно, почувствовав глубокую правдивость своих собственных слов, она чуть не расплакалась.

– Очень сожалею, – произнес он и повернулся, видимо, считая разговор оконченным. Она нашла в себе силы сделать еще одну, последнюю попытку.

– Итак, я должна уехать? А что, скажите, станется с детьми и леди Лаверсток? Гувернантки, даже старые, не произрастают на каждом дереве. В этом доме был бунт, когда я приехала, леди Лаверсток почти постоянно была на грани истерики. Дети только-только почувствовали себя увереннее. Я не отвечаю за последствия, если вы меня отошлете.

– Ох, как вы заговорили, мисс Фэрбенк, но угрозы вам не помогут. Сожалею, что мое мнение вас не устраивает, но я приложу все усилия, чтобы убедить леди Лаверсток не терять времени и найти кого-нибудь более подходящего.

Внезапно дверь позади него распахнулась, и Мэри, младшая горничная, вбежала в комнату.

– Мисс Фэрбенк, мисс Люсинде приснился страшный сон, и она зовет вас. Идите скорее.

Быстро присев в реверансе перед лордом Мэйнверингом, Дженнифер поспешила в комнату Люсинды.

Она привыкла к этим ночным страхам девочки и, раскрыв их причину, научилась успокаивать ребенка.

Одна из многочисленных предыдущих нянек использовала в качестве утихомиривающего средства Наполеона Бонапарта с таким успехом, что Люсинда, если уставала, просыпалась ночью с криком, будучи уверенной, что ее тотчас отдадут этому французскому чудовищу.

Со всей серьезностью отнесясь к этим страхам, Дженнифер не отмахивалась от них, а убеждала девочку, что никогда этого не допустит, и Люсинда, уверенная в том, что новая гувернантка все может, нуждалась только в присутствии и заботе Дженнифер, чтобы позабыть о чудовище. Дженнифер и теперь склонилась над нею:

– Все в порядке, золотко, я здесь, я ему тебя не отдам.

Дрожащей ручкой девочка ухватилась за ее руку:

– Он уже затолкал меня в карету, уже увозил меня… – она снова чуть не разрыдалась.

– Ничего подобного, – твердо проговорила Дженнифер, – ты же знаешь, что он давным-давно на острове Святой Елены. Успокойся-ка, а я расскажу тебе сказку.

Через десять минут девочка уже почти заснула, но когда Дженнифер собиралась уложить ее и выскользнуть, Люсинда опять схватила ее за руку:

– Обещайте, что вы меня не покинете, никогда-никогда.

– Конечно, не покину, – произнесла Дженнифер, – я сейчас вернусь и буду спать тут на диване.

Удовлетворившись этим, девочка улеглась, засыпая. Поднявшись, Дженнифер увидела в дверях лорда Мэйнверинга и вздрогнула. Как долго он там стоял? Но Люсинда все равно была для нее важнее.

– Ш-шш, – она приложила палец к губам, на цыпочках вышла из комнаты и закрыла дверь. – Я возьму свои вещи и буду спать здесь. Мне следовало бы знать, что после такого дня ей будут сниться страшные сны.

Он оглядел ее.

– Похоже, вы победили, мисс Фэрбенк.

– Победила? – Занявшись девочкой, Дженнифер совершенно забыла о предыдущем разговоре. Теперь он напомнил о нем. – Вы имеете в виду, что я могу остаться?

– Кажется, вы сумели стать незаменимой. Да, вы остаетесь. Завтра я увезу молодого Лаверстока.

Она сделала реверанс:

– Очень благородно с вашей стороны, сэр.

Но странным образом дом без них казался тихим и скучным. Люсинда хандрила открыто, а ее мать, как подозревала Дженнифер, – тайно. Погода испортилась, и несколько дней проливного дождя не способствовали улучшению настроения, царившего в классной. Наконец ветер переменился, выглянуло солнце, и на деревьях в парке засверкал иней. Простуженная Люсинда лежала в постели и жалобно посапывала над ячменной водой и порошками доктора Джеймса. После обеда Дженнифер уложила ее спать, засадила сопротивлявшихся мальчиков за латынь, поручив их заботам преданной Мэри, надела шляпу, башмаки на толстой подошве и отправилась на свою ежедневную (если можно так сказать, поскольку в последнее время она об этом только мечтала) прогулку по парку.