Сбежавшее лето
Шрифт:
Она говорила живо, не задумываясь, но надежды большой не испытывала. Лгать она умела гораздо лучше Саймона, у которого, судя по всему, большого опыта не было, но весьма сомневалась в том, что ей удастся убедить полицейских. Они должны быть либо слабоумными, либо слепыми, чтобы не заметить замешательства Саймона. Вот-вот один из них войдет в кабину и вытащит прячущегося там мальчика!
Она сидела, вся
Но вместо этого она услышала лишь сдавленный смех. Она подняла голову и увидела, что оба полицейских широко улыбаются.
У Питерса было красное, потное лицо, в котором, как изюминки в булочке, тонули маленькие карие глаза.
— Это ваша кабина? — спросил он.
— Моего дедушки.
— Когда уйдете, запри ее. А то могут явиться незваные гости. Вы никого здесь не видели, а? Никаких подозрительных субъектов не болталось поблизости?
— Кроме вас, никого,— ответила Мэри, и они снова расхохотались.
И пошли дальше, смеясь и перебрасываясь словами. Когда они уже не могли их услышать, Саймон сказал:
— Ничего не могу с собой поделать. Это из-за того, что у меня тонкая кожа и близко к ней проходят кровеносные сосуды. Чем больше боишься покраснеть, тем больше краснеешь.
Мэри, которая сидела, по-прежнему затаив дыхание, судорожно глотнула воздух и почувствовала, что у нее кружится голова.
— Я была уверена, что они догадаются, как только ты покраснел. Не могли же они не заметить.
— Они заметили. Только решили, что я покраснел совсем не из-за этого, вот и все.
— А из-за чего?
Он смутился, взял маленькую розовую с коричневым ракушку и с преувеличенным вниманием стал ее рассматривать.
Мэри так толкнула его по руке локтем, что он выронил ракушку и она упала в кучу других.
— Из-за чего, по-ихнему?
— Они решили, что я покраснел из-за того, что меня застали с девочкой. Некоторые люди находят себе довольно глупые причины для смеха, — выдохнул он.
При сложившемся положении дел Мэри тоже нашла это обстоятельство сравнительно забавным.
— Знай они всю правду, сразу бы позабыли про свой смех.
Этой фразой она надеялась развеселить его, но ничего
У него был мрачный вид.
— Ты, наверное, предпочел бы, чтобы они обо всем догадались, правда?— с упреком спросила она.
Он окинул ее презрительным взглядом.
— Я, кажется, вернулся, да?
— Да, вернулся.— Но ей хотелось докопаться до истины. И она спросила, глядя на его угрюмый профиль:—А почему? Ты же говорил, что этих людей нужно отправлять туда, откуда они приехали. Таков закон, сказал ты.
Он вскочил, словно стараясь уйти от ее вопросов, и вошел в кабину.
— Смотри-ка! — воскликнул он.— Его высочество-то заснул!
Мальчик спал, устроившись между стенкой и дверью. Голова его, как цветок, болталась на тонкой шее. Он даже чуть посапывал.
— Знаешь, когда видишь человека своими глазами, отношение к нему меняется,— смущенно признался Саймон. С минуту он смотрел на нее и вдруг заулыбался.— И кроме того, я, кажется, придумал, что с ним делать.
Они снова сели на пороге. Мальчик не может здесь ночевать, объяснил Саймон, потому что полиция следит за кабинами. Бродяги часто, взломав дверь, проводят ночь в кабине.
— Поэтому я вспомнил о лавке дяди Хорейса,— продолжал Саймон.— Дядя сейчас в отъезде, лавка заперта, но я знаю, как туда проникнуть. После ужина, когда станет совсем темно, мы можем перевести его туда.
— После ужина я ложусь спать,— призналась Мэри.
— Постарайся уж, пожалуйста, выбраться из дома,— со снисходительным видом сказал Саймон.— Тебе обязательно надо прийти, вы ведь уже подружились.
— Между прочим, он говорит по-английски,— вспомнила Мэри. Она совсем забыла сказать ему.— Как раз перед твоим возвращением он заговорил со мной. И совсем он не из Пакистана. Он из Кении. Это в Африке. Его зовут Кришна Патель.
Из кабины за их спиной донесся какой-то скрипучий стон, словно Кришна во сне отозвался на свое имя. Они вошли в кабину, он шевелился и тер глаза.
— Закрой дверь,— велел Саймон, и Мэри затворила дверь. Теперь свет проникал только сквозь щели.
Мальчик вскочил на ноги, но тут же застонал и чуть не упал.
— Это судороги,— объяснил Саймон. Он потер ему ноги.— Ну-ка потопай, разгони кровь.