Сбежавший король
Шрифт:
– Мне нечего ей сказать! – Между нами повисла тягостная пауза, пока я не добавил: – Все друзья Амаринды уже в часовне.
Принцесса добивалась дружбы тех регентов, которые уважали меня меньше всего. А вчера за ужином она столько смеялась с капитаном моей охраны, что я ушел к себе в комнату, чтобы не мешать им. Я хотел бы верить ей, но она сама сделала это невозможным.
Мы еще помолчали, а потом Имоджен пробормотала:
– Тогда поговори со мной. – Она робко улыбнулась и добавила: –
Она права. И в этом скрывается главное несчастье. Потому что теперь, когда она произнесла это вслух, я понял, что есть люди, которые это понимают. Ведь Роден сказал, что точно знает, чьей смерти я боюсь больше всего.
Имоджен… Если пираты захотят уязвить меня, они заберут мою Имоджен.
Я не мог представить себе без нее ни дня. Но если мне не удастся выгнать пиратов из Картии, Роден приведет их прямо к ней. Невыносимо было даже думать о том, что может случиться. У меня сердце замерло, когда я понял, как опасно ей оставаться здесь. Позволить моей спасительнице приблизиться ко мне означало подписать ей смертный приговор.
Как ни была мне невыносима даже мысль об этом, я знал, что должен это сделать. Имоджен должна покинуть двор. Более того, нужно, чтобы она хотела уехать от меня подальше, чтобы никто не заподозрил, что можно уязвить меня, причинив ей вред.
У меня перехватило дыхание, будто та ложь, которую я должен был сказать, острым ножом вонзилась мне под ребра. Я медленно покачал головой и сказал:
– Ты ошибаешься, Имоджен. Мы не друзья и никогда ими не были. Я лишь использовал тебя, чтобы вернуться на трон.
Она на мгновение замерла, будто задумалась, не ослышалась ли.
– Я не понимаю…
– А ты используешь меня, чтобы остаться здесь, в замке. Где ты чужая.
– Это неправда! – Имоджен отступила с таким видом, будто я ударил ее. Немного придя в себя, она сказала: – Когда ты был Сейджем…
– Я Джерон, а не Сейдж. – У меня дернулась губа, когда я произнес худшее из того, что только могло прийти мне в голову: – Неужели ты правда думаешь, что мне есть дело до такой, как ты?
Видно было, как Имоджен пытается сдержать волнение. От этого у меня разрывалось сердце, но я не мог, я просто не смел отступить. В ответ она поклонилась и сказала:
– Я уеду сегодня вечером.
– Нет, ты уедешь сейчас же. Возвращайся домой.
Она покачала головой:
– Если есть что-то, что ты хочешь сказать мне…
Я отвернулся от нее, чтобы не выдать собственных чувств.
– Ты мне здесь не нужна. Собирай вещи и уезжай.
– У меня ничего нет, – сказала Имоджен. – Я уеду отсюда так, как пришла сюда.
– Как пожелаешь.
Она ушла. Ушла
Новая боль охватила меня – такая, какой я прежде не испытывал. Если и был на свете человек, которому я однажды отдал бы свое сердце, то я только что прогнал его из своей жизни. И прогнал навсегда.
4
Я недолго был один. Через несколько минут после ухода Имоджен из дверей часовни, держась за поясницу, вышел король Варган. Он не сразу увидел меня в темноте, и у меня было время рассмотреть его. Варган был высок и хорошо сложен, но видно было, что он стар. У него были темные глаза и лицо, изборожденное глубокими морщинами. Волосы его, все еще длинные и густые, цветом напоминали угли догоревшего костра.
Я смотрел, как он внимательно изучает двор замка, и руки мои сжались в кулаки. Вот стоит человек, который, возможно, причастен к сегодняшнему нападению, а я не могу остановить его. Пиратам нужна моя жизнь, Варгану – моя страна, а мои регенты хотят просто раскрасить реальность радужными красками и объявить, что все хорошо.
К счастью, одежда моя немного подсохла, и вода уже не лилась с меня ручьями. Я закрыл плащом раненую руку, откинул волосы с лица и шагнул вперед.
Варган услышал, обернулся, пораженный, и снова схватился за поясницу.
– Король Джерон, я не думал встретить вас здесь. Я думал, вы будете внутри.
– Там так людно. Я боялся, что мне не хватит места.
Он улыбнулся моей шутке и сказал:
– Вы могли бы занять мое. Эти церковные скамьи – пытка для моей спины. Простите, что ушел с отпевания ваших родных.
– Не уверен, что это отпевание моих родных. Имена те же, но людей, о которых там, внутри, говорят, я не узнаю.
Варган рассмеялся.
– Какое неуважение к мертвым! Такого можно ожидать от авенийца, но я думал, картийцы не такие. – Лицо его снова стало серьезным. – Мне говорили, что вы выдавали себя за авенийца все те четыре года, что пропадали без вести.
– Я никуда не пропадал, – сказал я. – Я всегда точно знал, где я. Но, действительно, многие верили, что я авениец.
– Почему?
– Я умею подражать акцентам.
– А… – Он поднес палец к губам, изучая мое лицо. – Такой молодой король. Я едва могу вспомнить себя в этом возрасте.