Сближение
Шрифт:
Никаких признаков французских земель на горизонте не просматривалось. Поэтому я аккуратно спустился к корме, надеясь напоследок увидеть темный проблеск Англии, поскольку понятия не имел, когда вернусь и вернусь ли вообще. Снова ударившись голенью, я наткнулся на крутую металлическую лестницу, однако идея карабкаться вниз в кромешной тьме, не зная, что меня там ждет, не привлекала. Я остановился, размышляя, не удастся ли рассмотреть Англию отсюда. Бриз мел по незащищенной палубе, принося капли дождя или брызги ледяных волн Ла-Манша. Никогда раньше я не покидал берегов родной страны, поэтому не мог перестать думать о возможных опасностях, которые ждут впереди.
Я медленно побрел
На корабле не горел свет, но глаза постепенно привыкли к тусклому сиянию луны. Когда я вернулся, на моем месте уже кто-то стоял, съежившись в просторной шинели, судя по сгорбленной позе, замерзший и несчастный. Должно быть, он услышал мои шаги, поскольку, стоило мне подойти, протянул по-дружески руку.
Мы пожали руки в темноте, пробормотав шаблонные приветствия. Ветер унес слова. Я скорее почувствовал, чем услышал, как наши кожаные перчатки со скрипом трутся друг о друга.
– Вы в курсе, что происходит? – спросил я громко. – Знаете, почему корабль остановился?
Он наклонился вперед, приблизив лицо к моему и повысив голос:
– Я слышал, как кто-то из членов экипажа говорил, что затонуло еще одно судно. Неподалеку от Дьепа. Капитан сказал, что это вроде был плавучий госпиталь. По его словам, он и другие вахтенные офицеры видели вспышку на востоке и слышали взрыв. – Незнакомец замолчал, явно, как и я, в смятении от такой жуткой новости. – Капитан сказал, что собирался повернуть в Дьеп, но передумал.
– Это подводная лодка? Немецкая?
– А что еще? Возможно, мина, но подходы к портам Ла-Манша недавно разминировали. В этом районе есть и другие корабли, потоплен мог быть один из них.
– Плавучий госпиталь! Господи! – Новость ужаснула меня. Очередное суровое напоминание, что мы втянуты в страшную войну. – Представить не могу. Если все правда, то это настоящая катастрофа.
– Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.
– Вы впервые покинули Англию с начала войны? – спросил я.
– Второй раз. Я был во Франции неделю назад, но недолго. А вы?
– А я впервые.
Я замолчал, так как, когда согласился на это задание, получил четкие инструкции ни с кем его не обсуждать. Работа, которую мне предстояло выполнить, считалась в высшей степени секретной, даже все подробности о ней я должен был узнать, только добравшись до места назначения во Франции. Последние две недели, готовясь к отъезду и пытаясь понять, чем конкретно могу принести пользу для фронта, я выработал в себе привычку не болтать лишнего. Мне уже далеко за пятьдесят, я слишком стар для армии или флота, по крайней мере я так думал, но назвали именно мое имя. Услышав призыв послужить родной стране в военное время, я почувствовал, что обязан ответить.
По манере держать себя я понял, что собеседник примерно моего возраста, а значит, вряд ли передо мной офицер на действительной службе. Мы стояли рядом в неловком молчании еще несколько минут, а потом внезапно услышали команды машинного телеграфа [11] и почти тут же увидели сноп искр и дым из трубы. Снова застучал огромный двигатель, и знакомая вибрация пробежала по надпалубным сооружениям. Из кают-компании внизу раздались громкие ироничные возгласы, когда личный состав понял, что корабль тронулся с места. Наверное, они, как и я, испытывали безотчетное чувство безопасности, как будто движение могло уберечь нас. Пока мы стояли на месте, я не мог побороть страх, что целая стая немецких подлодок, наверное, мчится в нашем направлении, регулируя свои торпедные аппараты. Наш корабль был таким маленьким,
11
Устройство для передачи из ходовой рубки судна в машинное отделение команд для изменения режима работы двигателей.
Мой собеседник, видимо, разделял мои чувства, поскольку, услышав возобновившийся стук двигателя, сказал:
– Вот так-то лучше. Скоро сойдем на берег. Даже если придется делать круг через Кале, это не так долго. Давайте спрячемся от ветра. Куда вы направляетесь, позвольте спросить?
– Я не могу сказать. Я при исполнении.
– Дайте подумать. Привлеченный штатский?
– Да. Я уполномочен называть себя тактическим консультантом.
– Прекрасно! И я! Наши миссии во Франции, по-видимому, схожи, разумеется, если не вдаваться в детали. Но придется держать рты на замке. Во благо, как говорится. Немецкие шпионы повсюду. Но полагаю, ничего страшного не произойдет, если мы представимся друг другу.
– Ну…
Теперь я стоял близко к нему, глаза привыкли к полуночной темноте, и я смог лучше рассмотреть собеседника. Он был ниже меня ростом, коренастый, а когда говорил, то покачивал головой в необычной, но привлекательной манере. Мы – два чужака, завязавших знакомство при неприятных обстоятельствах, но я чувствовал, что его происходящее забавляет и он не воспринимает серьезно ни меня, ни все вокруг. Хотя я помнил о предупреждении не болтать лишнего, но с трудом мог вообразить кого-то менее похожего на немецкого шпиона.
Мое представление на сцене в числе прочего включало и чтение мыслей, что требовало хорошего слуха и умения распознавать различные акценты английского языка. Этот человек говорил чисто, но где-то в гласных, в интонации слышались следы лондонского кокни, измененного классовым сознанием и влиянием высшего образования. Я представил, как он живет в благоустроенном пригороде Лондона или в процветающем городке где-то на юго-востоке страны. Интересная социальная смесь. Основываясь на таких вот обрывках интуитивных знаний, а в моем случае еще и на долгих годах практического наблюдения за незнакомцами, мы сформировали первые впечатления. В тот момент, когда вдалеке показались огни Гавра, я замерз, устал и ужасно проголодался. В подобном физическом состоянии, как часто оказывалось, мой мозг работает лучше всего. Я готов был скоротать остаток пути за умными разговорами. Мне хотелось понравиться собеседнику, поскольку я искал его компании.
После минутного размышления над его предложением представиться друг другу я произнес:
– Думаю, вы можете звать меня Том.
– Том! Рад знакомству!
Мы снова обменялись рукопожатиями.
– А вас как зовут?
– Позвольте подумать. Если хотите, то называйте меня… Берт.
Теперь рукопожатие стало крепче, чем раньше, более открытое дружбе. Том и Берт, Берт и Том. Два немолодых англичанина на корабле направляются на войну.
Мы остались стоять неподалеку от носа судна, частично защищенные от ветра. Примерно через десять минут корабль медленно заплыл между двумя большими стенами в порт. Мы почти не разговаривали, обоим не терпелось поскорее увидеть, где мы оказались. То и дело звонили судовые колокола, мотор несколько раз переменил тон. Кто-то на берегу крикнул что-то в сторону мостика, корабль издал пару гудков. Вскоре канаты, брошенные с судна, закрепили на причале, двигатель работал на холостом ходу, и после череды мягких медленных ударов в корпус корабль пришвартовался.