Сближения
Шрифт:
Выбор еды был довольно обычным, а вот барная карта поражала, я такой никогда не видел. Катерина не обманула: сортов шампанского было несколько десятков, про большинство я даже и не слышал. Здесь были вина со всего мира – от ЮАР, Чили и Австралии до США. На столбец с ценами я решил не смотреть.
– Сначала выберем шампанское, а потом к нему подберём еду, – решила Катерина. Я не возражал. Она долго листала меню, несколько раз возвращаясь к уже просмотренным страницам, а потом сказала: – пожалуй, пусть будет Jacob`s Creek шардоне пино нуар. – Официант с уважением кивнул. – А из еды – моё любимое, ну ты знаешь.
– Что
– Почему в Израиле? – удивилась Катерина. – С чего вы взяли?
– Ну раз Яков…
– Нет, шампанское австралийское. Отличный брют, вам должно понравиться. А на цены не смотрите. Раз пригласила я, то и плачу я.
– Я не хожу в рестораны с женщинами за их счёт, – нахмурился я.
– Пожалуйста, не будем спорить, – Катерина накрыла мою руку ладонью. – Меня здесь знают и просто запишут в счёт, я член местного клуба и у меня большие скидки. Так будет гораздо выгоднее, правда-правда. Хорошо? Не сердитесь?
Я пожал плечами:
– Нет, конечно. А что мы будем есть?
– Сюрприз…
– Хороший кабачок, уютный, – сказал я, откидываясь на спинку полукресла.
– Да, я давно его облюбовала, хожу сюда, чтобы отдохнуть от шума и городской суеты. Здесь никто не спешит, все всех знают, а посторонних почти не бывает.
Потом принесли шампанское и блюдо с закусками. Вино и вправду оказалось отличным: искристым, ароматным, в меру охлаждённым. Одной бутылки нам, конечно, не хватило, второй тоже. Время текло незаметно, мы болтали о всякой ерунде, давно перейдя на «ты». Катерина оказалась интересным собеседником: очень умным, ироничным, с изрядной долей цинизма. Эта гремучая смесь делала её необыкновенно привлекательной. В конце концов, моя дама воспользовалась услугой «трезвый водитель», так как после трёх бутылок шампанского на двоих за руль ей, конечно, садиться было нельзя. Сначала Катерина решила отвезти домой меня.
По дороге я пытался придумать, как бы повежливее пригласить Катерину к себе, и вспоминал, нет ли в квартире разбросанного белья и прочих безобразий, но курсантские привычки взяли своё, и всё оказалось в порядке.
Так в мою жизнь вошла Катерина.
Это была очень странная связь. Она знала обо мне почти всё, а я о ней – ничего. Она могла оставаться у меня на две-три ночи подряд, а могла исчезнуть на неделю и даже на месяц. Номер её мобильного я, конечно, знал, но, чаще всего, на мои звонки она просто не отвечала. В конце концов, я смирился и ждал, пока позвонит она.
О себе Катерина ничего не рассказывала, я даже не знал, есть ли у неё муж и дети. Обручального кольца она не носила, домой при мне не звонила ни разу. Не знал я и то, кем она работает в правительстве Москвы. Деньги у неё явно водились, и побольше, чем у меня, но Катерина вела себя тактично, и денежный вопрос никогда нас не разделял.
Та, первая ночь у нас получилась довольно обыкновенной, и поначалу я списал это на шампанское и на то, что мы ещё плохо знали друг друга. Но потом оказалось, что Катерину секс вообще интересует сравнительно мало, и в постели она холодновата и суховата. Но, вероятно, считая, что мужчине секс необходим, она никогда не уклонялась от него, старательно делая что положено. И это тоже было загадкой: то ли у неё был неведомый, но яростный
Гораздо больше Катерине нравилось заниматься благоустройством моей квартиры: покупать шторы, посуду или бытовые мелочи, готовить. У неё были свои ключи, и, возвращаясь с работы, я часто заставал её на кухне в переднике в разгаре приготовления очередного феерического блюда, рецепт которого был найден в Интернете. Но, правда, без предварительного звонка она никогда не приезжала.
«Идеальная подруга, – со смешком подумал я. – Вот только зачем я ей нужен?»
В тот вечер мы ужинали на кухне. Катерина очень любила рыбу, я же после училища и армейских столовок переносил её с трудом, но кривить физиономию было бы хамством, тем более что приготовлено было действительно отлично.
Я убрал со стола и подал кофе. Катерина потянулась за бутылкой «Бейлиса». Это означало, что она собирается остаться на ночь. Впрочем, бывали случаи, когда она по неизвестной причине вдруг меняла своё решение, вызывала такси и уезжала. По негласной договорённости расспрашивать её о причинах таких поступков не полагалось.
– А я в командировку лечу, – сообщил я, допивая кофе.
– Куда на этот раз? – без особого интереса спросила Катерина.
– На Мальту, на месяц. Что тебе привезти оттуда?
– С Мальты? Ничего. Оттуда везти нечего, была я там. Скучное место, курорт плохой. Купаться особенно негде, смотреть нечего. Ну дня на три можно поехать, это максимум.
– Неужели так плохо? Расскажи о Мальте, мне сейчас всё интересно, я там не был.
– Да говорю же, нечего рассказывать. Остров маленький, мне с воздуха показалось, что аэропорт занимает чуть ли не половину, камень кругом, зелени мало, летом очень жарко. Ну старый город, церкви, сувенирные лавки, ресторанчики морской кухни. Всё как обычно. Понимаешь, когда много ездишь, с какого-то момента всё сливается. Что Таллин, что Брюссель, что Валлетта – какая разница? Наверное, в своё время я поездками за границу объелась. Не представляю, что ты будешь в этой дыре делать целый месяц.
– Буду работу писать о войне в Северной Африке. На Мальте базировались британские самолёты-торпедоносцы, которые охотились на итальянские и немецкие корабли. Вот о них.
– Это Первая или Вторая мировая?
– Вторая, конечно.
– У меня с историей совсем плохо, а уж с военной и подавно. Пробовала я твои статьи читать, но, извини, не осилила. Скучно и непонятно. Какой-то язык тарабарский… «Располагаемый наряд сил и средств». Нормальные люди так не говорят.
– Не извиняйся. Если читателю скучно, виноват не он, а автор. И потом, я же не Дюма…
– Об этом я, положим, догадываюсь. Но ты лучше объясни, почему так получилось, что у нас нет хороших книг о Второй мировой? Вернее, не так. Художественная литература – лучшая в мире, а вот военно-историческая не задалась. К примеру, у англичан есть Лиддел Гарт, все знают книги Ширера о Третьем Рейхе. Он, кстати, кто, немец?
– Американец.
– Ну неважно, пусть американец. А у нас – ничего. Даже воспоминания великих полководцев как будто написаны одним человеком, каким-то пыльным и занудным языком. Но ведь были же у нас Тарле, Манфред, Скрынников, наконец. А тут – такая война, а у историков – пшик.