Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10

Коннолли Джон

Он почувствовал напряженность, возникшую между Луисом и мной, и, показав глазами в сторону своего любовника, дал мне понять, что нам с ним стоит поговорить обо всем без Луиса немного позже.

— Чувства, которые он пробудил во мне на этот раз, сильно напоминали то состояние в Нью-Йорке, — объяснил я. — Ничего другого я сказать не могу.

— По описанию он напоминает одного из тех, кто искал Серету, — вспомнил Эйнджел. — Октавио не называл его имени, но вряд ли слишком много похожих типов бродит по улицам.

Я подумал о картине в мастерской Клаудии Штерн и фотографиях, которые Рейд и Бартек показывали мне. Мысленно я выстроил их в ряд в хронологическом порядке: от картин до дагерротипов, затем к фотографиям времен

нацистов и, наконец, к тому, что видел своими глазами, глядя на этого Брайтуэлла, когда он непонятно каким образом вдруг приблизился ко мне, не сделав при этом ни единого движения в мою сторону, и ногтями расцарапал мне кожу. Каждый раз он старел, его тело приобретало все более уродливую форму, ужасная отвратительная опухоль на его шее становилась больше и заметнее. Нет, на этой земле не может быть много таких людей.

— Итак, что теперь? — вернул меня из размышлений Эйнджел. — Секула слинял с этой планеты, а он-то был нашей лучшей ставкой.

Эйнджел и Луис зашли в контору и квартиру Секулы на этой неделе. В сущности, они ничего не нашли в его офисе. Так, какие-то ничего не значащие файлы, по объектам недвижимости в районе Три-стэйт, общие материалы по корпорациям и папку с названием «Амбассад риэлти», в которой лежало одно-единственное письмо, датированное двумя годами ранее, подтверждающее, что «Амбассад» принял на себя обслуживание и аренду трех складских зданий, включая то самое в Уильямсбурге. Квартира над офисом дала для следствия немногим больше. Там оставались одежда и туалетные принадлежности, как мужские, так и женские, что подтверждало со все большей вероятностью личную связь Секулы и его секретарши с неправдоподобным именем Хоуп. Какие-то безликие книги и журналы, из чего следовало, что он и его помощница приобретали все это чтиво в аэропортах. И кухня, заполненная унылой сухой «здоровой пищей», с холодильником без продуктов, кроме молока длительного хранения. По мнению Эйнджела, все там свидетельствовало только об одном: кто-то приложил массу стараний и забрал оттуда все, что могло хотя бы отдаленно представлять интерес для оценки жизни и работы Секулы, создавая впечатление, будто мы имеем дело с невероятно безликим типом, скучнейшим представителем адвокатского цеха.

Луис вернулся в контору на следующий день и допросил ту секретаршу, которая прошлый раз весело щебетала в трубку. Если она и принимала Луиса за полицейского, когда отвечала на его вопросы, так лишь по недопониманию с ее собственной стороны, сам он никоим образом не пытался ввести девушку в заблуждение. Она оказалась временной секретаршей, нанятой в конторе, предоставляющей такие услуги. От нее требовалось только отвечать на телефонные звонки, что она и делала, в остальное время читала или красила ногти. Она не видела ни Секулу, ни постоянную секретаршу адвоката с того самого дня, когда ее наняли, и единственная связь с ним была через автоответчик. Еще девушка сказала, что какие-то другие полицейские заходили в офис, после того как обнаружилось помещение в цоколе в Уильямсбурге, но она могла рассказать им не больше, чем Луису.

Правда, ей показалось, что кто-то заходил в офис, так как некоторые предметы вроде бы исчезли со стола секретарши и с полок у ее стола. В тот день, когда наведался Луис, она работала в конторе последний раз, так как ей позвонили из агентства и назвали новое место работы. От нее требовалось только вечером перед уходом активизировать автоответчик.

— У нас еще есть Босворт и Стаклер, — успокоил я Эйнджела. — Плюс аукцион состоится на этой неделе, и, если Рейд и Неддо правы, этот последний фрагмент карты заставит некоторых людей покинуть свои укрытия, а то и сбросить маски.

Луис внезапно встал и вышел из комнаты. Я повернулся к Эйнджелу за объяснениями.

— Все до кучи, — сказал он. — Он почти не спит, почти не ест. Вчера они забрали останки Алисы для похорон, и Марта увезла их домой.

Он пообещал ей продолжить поиск тех, кто убил ее дочь, но она сказала ему, что теперь уже слишком поздно и что если он думает, будто делает все это для Алисы, то он сам себя обманывает. Она не собирается благословлять его в таких делах. Нельзя сделать плохо другому и почувствовать себя лучше. Он обвиняет себя во всем, что случилось.

И он обвиняет меня.

— Этот тип, Брайтуэлл, знает что-то о тебе. — Эйнджел судорожно передернул плечами. — Выходит, и ты каким-то образом во все это втянут, а Луис не хочет ни о чем слышать. Не сейчас. Ему нужно время пережить это по-своему, вот и все.

Эйнджел вытащил пиво из холодильника. И предложил мне. Я отрицательно покачал головой.

— Как здесь тихо, — заметил он. — Ты говорил с ней?

— Коротко.

— Как они?

— Все в норме.

— А когда вернутся?

— Может быть, после того, как все это закончится.

— Может быть?

— Ты же меня слышал.

Эйнджел прекратил пить и вылил пиво в раковину.

— Ну да, — примирительно сказал он. — Слышал. И вышел, оставив меня одного на кухне.

* * *

Иоахим Стаклер жил в белом двухэтажном доме, расположенном на акре собственной земли у береговой линии в графстве Эссекс. Земля была окружена высокой стеной и защищена электронными воротами. Траву аккуратно подстригали, а высокий кустарник маскировал стены с внутренней стороны. С фасада основной дом напоминал среднестатистическое двухэтажное жилье, чуть выше среднего уровня. Такие декорируют подвыпившие греки, тоскуя по своей родине, поскольку фасад мог гордиться большим количеством колонн, чем в самом Акрополе. Но когда я прошел через ворота и последовал дальше по дороге, то мельком увидел заднюю часть дома и понял, что она была значительно увеличена. Огромные окна мерцали дымчатыми стеклами в солнечных лучах, и блестящий белый катер отдыхал у деревянного причала. Если не акцентировать внимание на ляпы в декоре, похоже, с финансами у Стаклера все было в порядке. Когда я остановился перед домом, парадная дверь была открыта и в дверях меня поджидал Мурнос. По выражению его лица я мог догадаться, что он ни на сотую долю процента не одобряет решение своего босса пригласить меня, но я на это и не рассчитывал. Я научился не принимать ничего подобного на свой личный счет.

— Вы вооружены, мистер Паркер? — поинтересовался Мурнос.

— Только немного. — Я пытался казаться оробевшим.

— Мы приглядим за вашим оружием.

Я протянул ему свой «смит-10». Тогда Мурнос вынул из ящика круглую палочку и провел ее по мне. Часы и пряжка ремня заставили ее запищать. Мурнос удостоверился, что я не скрывал ничего потенциально угрожающего ни в том, ни в другом случае, затем отвел меня в гостиную, где невысокий коренастый мужчина в морском костюме в полоску, оттененном буйным розовым галстуком, застыл в картинной позе у богато украшенного буфета. Он явно всего на несколько десятилетий опоздал родиться, иначе его бы наверняка увековечили в черно-белых иллюстрациях тогдашних выпусков журнала «Life». Его темно-пепельные волосы были зачесаны назад. Кожу покрывал легкий загар, зубы были ослепительно белыми. Часы на его запястье могли бы оплатить мою ипотеку за целый год. Обстановка в комнате и картины на стенах могли, вероятно, покрыть ипотеки всего остального Скарборо за тот же период.

Он пошел мне навстречу, протягивая руку. Это была очень чистая рука. Я почувствовал некоторое замешательство — вдруг это всего лишь простая вежливость, и он втайне надеется, что я не стану марать его любой формой физического контакта.

— Иоахим Стаклер, — представился он. — Рад нашему знакомству. Алексис рассказал мне все о вас. Его поездка в Мэн получилась весьма дорогостоящей. Я буду вынужден заплатить компенсацию людям, которые получили травмы.

— Вы могли просто позвонить.