Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
— А кто у тебя, интересно, задействован?
Я неловко ерзнул на стуле.
— Ну эти… Фульчи и еще Джеки Гарнер.
О’Рурк заржал так, что на него оглянулись:
— Ой уморил! Ну ты даешь! Это все равно что держать под ковром пару слонов, да еще с погонщиком в придачу.
— Но кому-то ж надо за ними приглядывать. Суть маневра была в том, чтобы его как-то отгонять.
— Отгонят они, во всяком случае, меня. Может, и птиц заодно. Ну и дружков ты себе подбираешь. Клоун на клоуне.
Ну да, только правды он не знал и половину. Настоящая клоунада еще только начиналась.
Глава 14
К
Внутри толпу развлекал Попугай Крекере. Точнее сказать, развлекал почти всю. Были некоторые, которые просто не хотели развлекаться.
— Наверное, самая тупая игра будет за все время, — мрачно пророчествовал Луис. Поверх черной «двойки» на нем было серое кашемировое пальто. Руки он держал в недрах карманов, подбородок сунув в складки красного шарфа. Вид у Луиса был такой, будто его силком ссадили с поезда где-нибудь посреди сибирских степей. Со своей слегка сатанинской бородкой он успел расстаться, а волосы подстриг еще короче, и проседь на них теперь почти не различалась. Они с Энджелом прибыли сегодня, раньше на день. Я прихватил еще пару билетов в расчете, что они захотят пойти на матч, но Энджел каким-то образом умудрился схватить в теплой Напе простуду и залег у меня дома, полный горестного к себе сочувствия. Остался Луис, который обреченно сопровождал меня на протяжении вечера.
За прошлый год многое между нами изменилось. Я в каком-то смысле всегда был ближе к Энджелу. Я знал о его прошлом, а в недолгую свою бытность копом как мог помогал ему и оберегал. В нем я видел нечто (до сих пор даже неясно, что именно, — может, некую порядочность, сочувственность к страждущим, пусть и проглядывающих сквозь мутноватый флер криминальности), что вызывало во мне встречный отклик. То же присутствовало и в его партнере, только выказывалось совсем по-иному. Еще задолго до того, как я во гневе впервые пустил в ход оружие, Луис уже изведал вкус крови. Поначалу он убивал в отместку за причиненное ему зло, но довольно быстро обнаружил, что у него к этому своего рода талант и что есть люди, готовые охотно платить за использование этой его способности от их имени. Когда-то он сам, пожалуй, не очень отличался от Меррика, но нравственный компас в нем оказался несравненно вернее, чем был когда-либо у этого отца-одиночки.
В то же время я знал, что у нас с Луисом много общего. Он воплощал ту мою черту, которую я с давних пор с неохотой в себе осознавал — агрессивную порывистость, запальчивый позыв к насилию, — и присутствие Луиса в моей жизни вынуждало меня невольно себя перекраивать, а через это как раз контролировать в себе эти черты. В свою очередь, думается, я давал ему возможность выпускать наружу свой гнев, втесываться и изменять мир, что
— Знаешь, почему в этой игре не видно черных? — не унимался он. — Потому что она «а» — нерасторопная, «б» — тупая, и «це» — потому что на холоде. Ты вот глянь, — он листнул программку, — большинство этих парней даже не американцы, а все канадцы. Как будто у нас своих белых тихожопников нет, так еще из Канады завозим.
— А что, — сказал на это я, — даем канадцам работу. Зато так они могут заработать настоящие доллары.
— Ага, а потом отсылают по своим семейкам, как в странах третьего мира. — Луис с нарочитым презрением посмотрел на гарцующий по льду талисман в виде попугая. — Вон попка-дурак и то поспортивней будет, чем они.
Мы сидели в секторе «Е», как раз по центру над кругом вбрасывания. Билла — человека, которого к нам направил Хват, — нигде не было видно, хотя со слов Хвата можно понять: парень, стоило ему заслышать о Меррике, начал осторожничать. Если ему хватило сообразительности прийти пораньше, то он, скорее всего, нас уже срисовал. Ничего, ему в радость будет узнать, что ближайшие несколько дней Меррик проведет за решеткой. От этого всем некоторая передышка; для меня, во всяком случае, до того момента, как придется по ходу матча втолковывать нюансы хоккея человеку, для которого спорт начинается и заканчивается баскетбольной площадкой или там легкой атлетикой.
— Послушай, — укорил я Луиса, — это несправедливо. Подожди, пока они выйдут на лед. Некоторые из этих ребят носятся что надо.
— Иди постыдись, — огрызнулся тот. — Вот Карл Льюис, тот действительно носился. Джесси Оуэнс тоже человек-пуля. Бен Джонсон, и тот с полной жопой таблеток бегал будь здоров. А вот «пломбиры», те наоборот. Как снеговики на лыжах.
По радио прозвучал призыв стадиону воздержаться от «бранной и нецензурной лексики».
— Что-о? — не поверил своим ушам Луис. — Ругаться нельзя? Это что, б…, за вид спорта такой!
— Да это так, для вида, — успокоил я, в то время как снизу на Луиса неодобрительно покосился папаша с двумя мальчатами. Похоже, он хотел что-то сказать, но передумал и вместо этого лишь надернул сыновьям на уши пиратские шапочки.
Грянула квиновская «We Will Rock You», а затем еще «Ready to Go» группы «Республика».
— На хрена столько музыки? При чем здесь спорт? — продолжал недоумевать Луис.
— Это музыка белых, — пояснил я, — специально чтоб под нее черным тошно было и они не могли вскакивать и плясать.
На лед выехали команды, опять же под музыку. Как обычно, был объявлен розыгрыш призов с вручением в перерыве: бесплатные гамбургеры, скидки в супермаркетах, а кому повезет, так еще и фирменная майка или кепка.
— Ой-й, не надо ля-ля, — источал желчь Луис, — скажите уж, раздача дерьма, чтобы народ не поуходил с самого начала.
К концу первого периода «Пираты» вели «два-ноль», отличились Зенон Конопка и Джефф Питерс. Хватов посланец все не объявлялся.
— Заснул, наверное, где-нибудь, — предположил мой спутник, — нашел себе тихое местечко.