Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
Анмаил хотел знать, где она скрывается. Я не спрашивал зачем и выяснил, где Уилл прячет ее в Верхнем Ист-Сайде. Потом Анмаил погиб, а женщина исчезла. После этого твой отец и Джимми постоянно перевозили Каролину Карр, но делали это втихаря. Я сказал Семъяйзе, чтобы проследила за Джимми, потому что твой отец доверял ему, как никому другому. Я думал, что они просто хотят выследить ее, может быть, выкрасть ребенка. Когда они ее убили, я удивился так же, как и все.
Странно, но я поверил ему. Ему не было смысла лгать, и он не искал оправданий. Он говорил о событиях, будто был их свидетелем, а
– Когда Уилл вернулся из Мэна с мальчишкой, я что-то заподозрил. Я знал медицинскую историю его жены, о ее проблемах с зачатием и вынашиванием ребенка. Все было шито белыми нитками. Но к тому времени я порвал с Джимми. А с твоим отцом был по-прежнему в добрых отношениях – или так думал, – но что-то между нами изменилось. Наверное, Джимми поговорил с ним, и он предпочел его, а не меня. Но мне было все равно. Наплевать. Плевать на них обоих.
Я ничего не слышал, наверное, лет пятнадцать. И больше ничего не ожидал. В конце концов, они умерли – и Анмаил, и женщина, – и я нашел способы, как быть довольным без них.
Потом появились этот пацан с девчонкой. Они сидели в машине и смотрели на мой дом. Я тогда играл в боулинг, и жена позвонила мне, сказала, что беспокоится. Я пришел домой, и клянусь, сразу понял, что это они. Я понял это еще до того, как они показали знаки у себя на руках, до того, как начали говорить о вещах, которые случились до их рождения, о моих разговорах с Анмаилом и той женщиной, пока они не умерли. То есть это были они в другом обличье. Я не сомневался в этом. Я видел это в их глазах. Я рассказал им о своих подозрениях насчет парня, которого воспитывали Уилл и его жена, но у них, похоже, уже были свои подозрения. Что и привело их назад. Они знали, что мальчишка все еще жив, что ты еще жив.
И вот я помог им, а ты все же не умер.
Он закрыл глаза. Я подумал было, что он уснул, но он заговорил, не открывая глаз.
– Я плакал, когда твой старик покончил с собой. Я любил его, хотя он и порвал со мной. Почему ты не мог умереть в той клинике? Если бы ты умер, все бы тогда и закончилось. А ты не умер.
Его глаза снова открылись.
– Но на этот раз все по-другому. За тобой охотятся не дети, и они кое-чему научились на своих ошибках. В них есть такая черта: они помнят. Каждый раз они были чуть ближе к успеху, а теперь им это крайне необходимо. Им нужна твоя смерть.
– Зачем?
Он уставился на меня, подняв брови. Мой вопрос будто бы позабавил его.
– Не думаю, что они сами знают. Ты мог бы так же спросить, зачем белые кровяные тельца нападают на инфекцию. Так они запрограммированы: бороться с угрозой, нейтрализовать ее. Впрочем, не мои. Мои скурвились.
– Где они?
– Я видел только его. Другой, женщины, не было. Он ждал ее, жаждал, чтобы она пришла к нему. Таковы они есть. Живут друг для друга.
– Кто он? Как он себя называет?
– Не знаю. Он не сказал.
– Он приходил сюда?
– Нет, это случилось, когда я еще был в больнице, но не так давно. Он принес мне конфеты. Это было, словно встретить старого друга.
– Это вы скормили ему Джимми?
– Нет, мне не пришлось. Они знали про Джимми все еще в прошлом.
–
– Какое это имеет теперь значение?
– Это имело значение для Джимми. Вы знаете, что он вынес перед смертью?
Эдди только отмахнулся, но не мог посмотреть мне в глаза.
– Опишите мне его.
Он снова показал, что хочет воды, и я дал ему. Его голос становился все более и более сиплым. Теперь это был еле слышный шепот.
– Нет, не скажу. И все равно, неужели ты думаешь, это тебе поможет? Если бы я думал, что что-то тебе поможет, я бы не сказал ничего. Мне нет до тебя дела, как и до того, что случилось с Джимми. Я почти покончил с этой жизнью. И мне обещали награду за то, что я сделал.
Он поднял голову с подушки, словно доверяя мне великую тайну.
– Их господин благ и милостив, – сказал Эдди, почти что самому себе, и в изнеможении осел на постели. Его дыхание потеряло глубину, и он уснул.
Аманда ждала меня внизу лестницы. Ее губы были сжаты так плотно, что вокруг рта образовались морщинки.
– Ну, что, получил то, чего хотел?
– Да. Подтверждение.
– Он старик. Что бы он ни совершил в прошлом, он заплатил за это больше чем достаточно своими страданиями.
– Знаешь, Аманда, я не верю, что это так.
Ее лицо вспыхнуло.
– Убирайся отсюда. Самое лучшее, что ты сделал в жизни, – покинул этот город.
По крайней мере, хоть в этом была правда.
Глава 33
Женщина, которая теперь была Эмили Киндлер только по имени, прибыла на автовокзал Порт-Аторити в Нью-Йорке через два дня после убийства Джимми Галлахера. Покинув бар, она целый день провела одна в своей маленькой квартирке, не обращая внимания на телефонные звонки. Ее свидание с Чэдом было забыто, и сам Чэд стал не более чем мимолетным воспоминанием из другой жизни. Один раз кто-то позвонил в дверь, но она никак не отреагировала. Она восстанавливала прошлые жизни и думала о человеке, которого видела на телеэкране в баре, зная, что когда найдет его, то также найдет и своего возлюбленного.
При помощи прибора для выжигания она аккуратно нанесла на свое тело клеймо. Она точно знала место, так как чуть ли не видела очертания древнего знака у себя под кожей.
Через какое-то время она отправилась в город.
На автовокзале она потеряла почти час, изображая потерявшуюся, прежде чем к ней подошли. Когда она в третий раз приводила себя в порядок в туалете, к ней подошла молодая женщина не намного старше ее самой и спросила, все ли у нее в порядке. Ее имя было Кэрол Коумер, но все звали ее Кэсси. Это была хорошенькая блондинка, которая выглядела на девятнадцать, хотя ей было уже двадцать семь. Ее работа заключалась в том, чтобы выискивать на автовокзале недавно прибывших женщин, таких, кто выглядит заблудившейся или одинокой, и заводить с ними знакомство. Она рассказывала им, что сама в городе недавно, предлагала угостить чашечкой кофе и купить что-нибудь поесть. Кэсси всегда носила рюкзачок, хотя обычно набивала его газетами, а сверху клала пару джинсов и какое-нибудь белье и футболки, на случай, если придется его открыть, чтобы убедить скептически настроенных заблудившихся и бесприютных.