Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
Дверь в спальню была закрыта. Луис начал оттаскивать парня со стеклом в руке от двери, а Ангел обратился к Жандро:
– Бобби, ты меня слышишь? Меня зовут Ангел. Мы с напарником были здесь днем, сопровождали Чарли Паркера.
– Я тебя слышу, – отозвался Бобби. – И я вооружен.
– Вот и отлично. У нас здесь два трупа, так что ты со своей подружкой жив только благодаря нам. Так что делай, что скажем, потому что нам надо вывезти вас отсюда.
Изнутри донесся взволнованный шепот, потом дверь открылась, и в проеме возник Бобби Жандро. Ветеран сидел в каталке в одних трусах и с «береттой» в руке. Он посмотрел на державшего наблюдение Ангела и перевел взгляд
– Нам нужны мешки для мусора и клейкая лента, – сказал Луис. – А еще швабра и вода, если, конечно, ты не хочешь сохранить кровь как элемент декора.
Из-за спины Бобби выглянула Мэл. Она, похоже, была голая, если не считать прикрывавшего стратегически важные места полотенца.
– Мэм… – кивнул Ангел. – Вам бы лучше накинуть на себя что-нибудь. Игры кончились…
К тому времени как Бобби Жандро и Мэл Нельсон оделись и положили в сумку туалетные принадлежности и кое-что из вещей, трупы были упакованы в черные мусорные мешки и обмотаны лентой. Смерть исказила черты убитых, но Бобби опознал обоих без колебаний: Твайзел и Гринэм, бывшие морпехи.
– НЗЦ. Наблюдение и захват цели. Военно-учетная специальность 8451.
Ангел непонимающе на него уставился.
– Снайперы-разведчики, – пояснил Луис.
– Они были первой из двух снайперских команд, внедренных в Аль-Адамию, – продолжал Жандро. – Непосредственно перед тем…
Ну вот. Его вдруг охватило желание все рассказать, желание поделиться своей историей, потому что его приятели повернулись против него, но Ангел посоветовал приберечь откровения на потом. Мэл Нельсон приехала на большом старом грузовике, так что ее попросили подъехать к дому сзади, чтобы погрузить тела. Парочку усадили в «Мустанг», и Ангел, выключив предварительно джи-пи-эс, отвез их в мотель, расположенный около Бакспорта, а Луис, следуя указаниям Жандро, отогнал грузовик к заброшенному гранитному карьеру неподалеку от Франкфорта. При помощи веревок и цепей из гаража ветерана он перевязал оба трупа и бросил их в темную воду. Луис уже собирался отправить туда же и маячок, но передумал. Вещица была ценная, сам он такую сделать бы не смог. Луис бросил ее в кузов грузовичка Мэл и отправился в мотель.
И вот там, поскольку делать больше было нечего, они и выслушали историю Бобби Жандро.
Глава 27
Я просидел с Уолшем, пока не увезли тело Проктора. Думаю, детектив наказывал меня за недостаточную откровенность, но, с другой стороны, он по крайней мере разговаривал со мной и не пытался под надуманным предлогом отправить на ночь в камеру. Дорога до Портленда заняла бы часа три, а так как я устал и хотел принять душ, то решил поискать место поближе. Впрочем, принять такое решение мне помогли. Эксперты-криминалисты хотели отложить полноценный осмотр до утра, после чего ожидалось прибытие собак-нюхачей. Уолш предложил, чтобы я, в духе доброй воли и сотрудничества, оставался до утра где-нибудь поблизости, на тот случай, если завтра утром, а может быть, и ночью у него возникнет какой-нибудь вопрос.
– Специально для такой цели даже держу под рукой блокнот, – сообщил он, прислоняясь к машине.
– Неужели? На тот случай, если вдруг возникнет необходимость задать мне неудобный вопрос?
– Точно. Ты бы удивился, узнав, сколько копов могли бы сказать то же самое.
– А знаешь, не удивился бы.
Он покачал головой с выражением безнадежности на лице, какое бывает у кинолога,
– Кто-то может сказать, что у нас, полицейских, которым вечно недоплачивают, зуб на тебя, особенно учитывая историю с Хансеном, – продолжал он, и я тут же вспомнил Хансена, детектива из полиции штата, и заброшенный дом в Бруклине, где погибли моя жена и дочь. Подгоняемый каким-то неуместным миссионерским пылом, он последовал туда за мной, за что его и наказал неизвестный убийца, целью которого был я, а Хансен просто попал под руку.
– Работать он уже вряд ли будет, – добавил Уолш. – А я вот так и не понял, что он делал той ночью у тебя в доме.
– Хочешь знать, что случилось той ночью?
– Нет. Я же знаю, что ты в любом случае не расскажешь, и кроме того, я читал официальный отчет. Дыр там больше, чем у бродяги в штанах. Ты в любом случае соврешь, частично или полностью, как всегда, как и сегодня вечером, я имею в виду то, что ты рассказал.
– Тем не менее мы здесь дышим ночным воздухом, ведем беседу.
– Все так. И ты, наверное, хотел бы знать, с чего это.
– Давай послушаю.
Уолш оторвался от моей машины, достал сигареты и закурил.
– Ты, конечно, тот еще хрен, и считаешь себя умней других вопреки многочисленным свидетельствам обратного. Но ты сражаешься за справедливое дело. Поговорим завтра. Может, за ночь у меня появятся блестящие идеи, может, у криминалистов возникнут вопросы – ты ведь мог наследить на месте преступления, – но потом тебя уже никто задерживать не станет. Взамен я жду, что в ближайшее время ты позвонишь и облегчишь душу, рассказав все, что уже знаешь или узнаешь. После этого у меня будет ответ на вопрос, что именно здесь произошло, и я, может быть, даже получу повышение за успешное расследование. Как тебе такой вариант?
– Вполне разумно.
– Хотелось бы так думать. А теперь залезай в свой пижонский «Лексус» и катись отсюда. Кое-кому еще надо поработать за сверхурочные. Кстати, никогда бы не подумал, что ты пересядешь на «Лексус». Насколько помнится, в последнее время у тебя был «Мустанг», как у Стива Макуина.
– «Мустанг» в мастерской, – соврал я. – Этот на замену.
– На замену? «Лексус» с нью-йоркскими номерами? Ты лучше не давай мне повода проверить эти номера. Не найдешь комнату в Рейнджли, поспишь в машине. Места хватит. Езжай, да поосторожнее.
Я поехал в Рейнджли и нашел номер в «Рейнджли инн». Главный корпус, вестибюль которого украшали головы оленей и чучело медведя, еще не открылся, и мне дали комнату в домике на второй линии. Поблизости стояли две машины, в одной из которых на пассажирском сиденье лежала карта местности, а на приборной доске красовалась наклейка с рекламой телестанции Бангора и самодельным знаком с надписью «Не снимать с места!». Я принял душ и сменил рубашку на футболку, которую купил на автозаправке. Запах из мотеля Проктора сохранился, но уже не реальный, а только воображаемый. Больше беспокоило ощущение тревоги и дискомфорта, возникшее у меня в комнате, соседней с той, где застрелился Проктор. Чувство было такое, словно я вошел туда в конце какого-то спора и услышал эхо последних слов, напитанных злобой и ядом. Не их ли слышал перед смертью Гарольд Проктор?