Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
Она забрала поднос с бокалом из-под бренди и экземпляром «Вашингтон пост», оставленным незнакомцем. Когда женщина уже уходила, Тейт схватил ее за руку.
— Эй! — возмущенно воскликнул она.
— Еще только один вопрос, — сказал Тейт. — Гектор работает барменом?
— А при чем тут он?
— Он ведь гей, верно?
Официантка отрицательно покачала головой.
— Вы не шутите? — уточнил потрясенный Тейт.
— Вот еще, — бросила официантка. — Гектор — настоящий мачо.
Когда они с Бекки собирались уходить, Тейт продолжал думать о той девушке, Пенни Мосс. Неужели Бекки говорила на полном серьезе? Ведь получалось, что она знала о еще не совершенном
— Дэвис, вы участвуете в миссии, которая гораздо важнее вашей жизни, — сообщила ему Бекки.
Она заплатила за выпивку, услужливый бармен незаметно усмехнулся, взяв кредитку Фиппс, а выигравшая официантка, навалившись на барную стойку, что-то нашептывала проводившему операцию с кредиткой Гектору, причем по ее грубоватому непривлекательному лицу блуждала наглая улыбочка. Они не стали подзывать ее снова к столику, чтобы забрать карточку Бекки. Тейт не сомневался, что она пересказала бармену содержание их недавнего разговора. Оставалось надеяться, что Гектор не вообразит, будто Тейт им заинтересовался. У него и без того хватало проблем.
Официантка хихикнула в ответ на какую-то реплику Гектора и, заметив, что Тейт наблюдает за ней, ответила что-то, прикрыв рот рукой. «Настоящая стерва, — подумал Дэвис. — Только на такую работу ты и способна. Но улыбочка твоя увянет, когда ты увидишь чаевые». Он вовсе не собирался больше заходить в эту дыру с ее дурно пахнувшими посетителями и странной атмосферой, словно этот бар открывал портал в иной мир, где мужчины непристойно заигрывали друг с другом, да и женщины плутовали им под стать.
Тейт ненавидел Нью-Йорк. Ненавидел самодовольство этого мегаполиса, откровенную наглость беднейших горожан: даже получающие гроши бездельники, которым следовало стыдливо прятать глаза и опускать голову, на самом деле выглядели зараженными абсурдной городской уверенностью в своих особых привилегиях. Он как-то просил Бекки узнать, нельзя ли перенести трансляцию их передач в другое место — любое другое место. Ну, может, не совсем любое. Господи, он мог бы прекрасно обосноваться в Бостоне или Сан-Франциско. Но Бекки объяснила ему, что это невозможно, что у них заключен договор со студией в Нью-Йорке, и вдобавок если он уедет, то ей тоже придется уезжать, а она вовсе не хочет покидать такой славный город. Тейт в ответ заметил, что программа держится на его талантах, и, возможно, поэтому его желания имеют приоритет над ее удобствами. После этих слов Бекки одарила его странным взглядом, в равной степени сочетавшим жалость и едва ли не ненависть.
— Может, попробуешь поговорить об этом с Дариной? — предложила она. — Ты ведь не забыл Дарину?
Дэвис не забыл. Именно поэтому ему пришлось начать принимать снотворное.
— Конечно, — проворчал он, — я помню ее.
И он понял тогда, что ему придется оставаться именно там, где хотелось Бекки, Дарине и Спонсорам, а им хотелось, чтобы он торчал в этом дерьмовом городе, где они могли держать его под присмотром. Он заключил с ними договор, но оказался недостаточно сообразительным, чтобы изучить примечания, напечатанные мелким шрифтом. С другой стороны, какой был в этом смысл? Если бы он отказался, его карьера была бы погублена безвозвратно. Дэвис не сомневался, что они позаботились бы об этом. Он так и прозябал бы в глуши, никому неизвестный и бедный. А теперь он разжился деньгами и приобрел некоторое влияние. Снижение рейтинга казалось временным затруднением. Его можно остановить. Они, безусловно, позаботятся об этом. Они так много вложили в него, что
Или могут?
— Ты в порядке? — спросила Бекки, когда они направились к выходу. — Вид у тебя какой-то неважный.
Можно подумать, эту дрянь беспокоит его состояние.
— Мне не нравится эта мерзкая клоака, — буркнул Тейт.
— Это же самый обычный бар. Ты теряешь связь с корнями. В этом отчасти и заключаются твои проблемы.
— Нет, — возразил он с абсолютной уверенностью, — я имел в виду сам город. Мне чужды его обитатели. Они презирают меня.
Кто-то из клиентов за ближайшим к выходу столиком спешил сделать заказ.
— Эй, Гектор, я тут умираю от жажды!
И бармен охотно поспешил к нему, догнав по пути Бекки и Тейта. Последний почувствовал на себе взгляд бармена. Дэвис попытался обезоружить его равнодушием и увидел, как Гектор послал ему воздушный поцелуй.
— Признательность от всех ваших радиослушателей, — заявил он. — Заходите еще, я придумал для вас нечто особенное…
Дэвис не собирался задерживаться, чтобы услышать возможное дополнение, хотя тот жест, которым Гектор схватился за свою промежность, оставил ограниченное количество вариантов. Они уже подошли к двери, когда взгляд Тейта упал на газетную стойку. Все газеты там выглядели помятыми и грязными, многократно пролистанными, но экземпляр «Пост», оставленный незнакомцем, выгодно отличался чистотой и казался даже нечитанным. В верхней части первого листа черным фломастером была написана строчка. Она гласила:
«Привет, Дэвис».
Тейт схватил газету и сунул ее под нос бармену.
— Это вы настрочили? — возмущенно спросил он. Отбросив всякую осторожность, он перешел на крик.
— О чем вы? — Гектор выглядел искренне удивленным.
— Я спрашиваю, не вы ли написали эти слова на газете?
Опустив глаза, Гектор прочел надпись и слегка задумался.
— Нет, — ответил он. — Если бы это было мое послание, то оно гласило бы: «Привет, Дэвис, самый главный кретин среди гомофобов!» И еще я пририсовал бы ехидную рожицу.
Тейт швырнул газету на стойку бара. Он почувствовал усталость, смертельную усталость.
— Я не испытываю ненависти к геям, — тихо буркнул он.
— Правда? — спросил Гектор.
— Да, — ответил Тейт. — Он развернулся к выходу. — Я их всех ненавижу.
На углу они с Бекки распрощались. Тейт еще попытался обсудить надпись на газете, но она не захотела его слушать. На сегодня их дела закончены. Дэвис посмотрел ей вслед, оценив узкую черную юбку, обтягивающую ягодицы и бедра, высокую грудь, соблазнительно холмившуюся под синей блузкой. Привлекательная особа, надо отдать ей должное, но Тейт больше не испытывал к ней никакого влечения, она слишком пугала его.
И для этого имелась веская причина: номинально она числилась его режиссером, но он всегда подозревал, что в ее обязанности входит нечто гораздо более важное. Поначалу она, видимо, подчинялась Барбаре Келли, но за прошедшие годы Тейт видел, как другие стали подчиняться Бекки, в том числе и сама Келли. Бекки таскала с собой три мобильника и, даже сидя в режиссерском кресле, вечно прижимала к уху один из них. Однажды из любопытства после окончания записи передачи в арендованной студии Дэвис решил проследить за ней, не привлекая внимания и пытаясь слиться с толпой. Пройдя пару кварталов от студии, он заметил, как перед Бекки у тротуара остановился черный лимузин, и она исчезла в его недрах. На заднем сиденье он больше никого не увидел, и шофер не вылез, чтобы распахнуть перед ней дверцу, предпочтя остаться невидимым за дымчатыми стеклами.