Сборник фантастических рассказов
Шрифт:
— Нет, конечно. Но…
— Вот и скажите просто.… Сколько?
Врач, ощутимо мучаясь, устало произнёс:
— Год. От силы — год. Может быть, меньше.
Взгляд Марка замер и стал словно бы незрячим. Губы шевельнулись и слова упали:
— Спасибо. До свиданья.
Запинаясь от двусмысленности, врач послушно повторил:
— До свиданья, — и когда уже посетитель вышел за двери кабинета, вытер испарину со лба.
Работа у него такая, а всё привыкнуть не может. И
Марк, не замечая ничего вокруг, добрался до дома.
Эмоции исчезли, ощущения омертвели, чувства притупились.
Год…
В голове что-то звякнуло, словно сработала сигнализация.
Год жизни.
Уже другие ощущения. Просто год, абстрактный год, это всё равно что ничто. Год, прожитый тобой, запечатан сургучом воспоминаний.
Год жизни человека.
Ой, как много… Можно влюбиться, можно поссориться, можно жениться, можно увидеть своего новорожденного ребёнка, поймать его улыбку и почувствовать себя всецело счастливым!
Можно начать новое дело, а можно завершить старое, можно распрощаться с вредной привычкой, или же приобрести пару новых.
Можно, можно!.. Всё можно, был бы этот год.
А если он последний, то приобретает невиданную доселе ценность.
Марк присел на лавочку у дома, не испытывая желания запираться сейчас внутри квартиры.
Апрель на дворе, солнце заигрывает теплотой лучей, но от земли ещё тянет холодом.
Могильным холодом… Марк резко тряхнул головой, сбрасывая паутину тошнотворных размышлений и гадких ассоциаций.
У него есть целый год!
Год жизни, его собственной. Целый год, который надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Да, именно так, больно за бесцельно прожитое время. Чтобы не было…
Марк усмехнулся сам себе, вспоминая уместную цитату из Николая Островского.
Солнечные зайчики ошарашено запрыгали по поверхности весенней лужи, по-детски недоумевая от странности этих людей… То сидел с каменным лицом, то улыбается чему-то, и не спешит никуда. Ишь, развалился на скамейке!..
А Марк и вправду не спешил. Впервые за долгие годы.
Ведь у него был впереди ещё целый год! Или меньше…
Дерево, нависавшее ветвями над скамейкой, шевельнулось под порывом буйного ветра, смутно догадываясь, что всё преходяще.
Дерево тоже каждую зиму погружалось в такой глубокий сон, что он был почти неотличим от смерти. И тем не менее, весной следовало пробуждение и возрождение. Дерево шевельнуло своими многочисленными пальцами-листочками, словно беря невидимый аккорд на струнах бытия.
Бытиё отозвалось шорохом песчинок, отмеряющих вечность.
Листочкам же было наплевать на вечность.
Это был удивительный год.
Никогда ещё Марк не ощущал такой полноты бытия, как в этот год. Он ведь помнил, что всё это — в последний раз.
Голубизна небес была такой пронзительной, как свист от полёта стрижей.
Мягче пуха стелились облака по небесному пути днём, и ярче россыпи алмазов сияла звёздная дорога вночи.
Пронеслась весна, осыпая щедротами буйства жизни. Сады цвели как в последний раз, не жалея сил.
Куст жасмина так распахся под окном, что месяц май в изнеможении упал у ног июня.
Зарницы лета одарили вкусом клубники, пляжным гомоном и обилием всего, что только дарит жизнь.
Осень, как всегда, пришла незаметно. Без уныния, а с торжеством самодостаточности, богатства урожая и слегка утомлённой воспоминаниями о прошедшем лете.
Ржавая листва устлала тротуар, изобразив причудливый мозаичный рисунок.
Горы арбузов истаяли к зиме.
Первый снег пометил собою ноябрь, а в декабре снежный покров прочно замостил улицы.
Деревья оголились и зябко взмахивали пустыми ветвями.
Поздно вечером, когда небо уже неотличимо от ночного, хоровод снежинок в свете уличного фонаря кружился в ледяном вальсе, и не помышляя о музыке Чайковского и сказках Андерсена.
Когда вновь пришла весна, Марк даже не удивился.
Тот же кабинет, те же двое, сидящие напротив друг друга.
Врач то одевает, то вновь сдёргивает с носа очки в тонкой оправе, пытается протереть их носовым платком и вновь надевает.
— Ну, я не знаю!.. — разводит он руками. — Результаты анализов отличные. Никаких следов опухоли!
Марк остался так же спокоен.
— Возможно, это была врачебная ошибка. Примите мои самые искренние извинения!.. Хотя я мог бы поклясться… — бормочет сам себе врач, не замечая, как улыбается посетитель.
— Пусть будет ошибка, — мягко говорит Марк, желая приободрить эскулапа. — Но теперь уже всё закончилось.
— Я так рад за вас!
— Не более чем я сам. Спасибо вам, что сказали мне в прошлый раз «до свиданья».
— Да не за что…
— И всё же, вы подарили мне незабываемый год. Год жизни. И как оказалось, не последний.
Марк присел на знакомую скамейку и запрокинул голову. Дерево стряхнуло на него несколько капель утреннего дождя и мысленно улыбнулось.