Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Bethesda softworks

Том VI. О его Безумии

[От редактора. Тома 1–6 являются частью так называемого Манускрипта Ремана, хранящегося в Имперской библиотеке. Это рукописная копия древних фрагментов текстов, собранных неизвестным ученым в ранней Второй эре. Мало что известно об оригинальном источнике отрывков, часть их относится к одному и тому же временному периоду (возможно, даже к одному и тому манускрипту). Но поскольку до сих пор между учеными нет согласия по вопросу датирования этих шести фрагментов, мы не приводим тут никаких теорий.]

[И] говорится, что пришел он в этот мир падомаическим, что значит, рожденным Ситисом и всеми силами изменения. До сих пор некоторые, например, Фифд из Нью Тида, утверждают, что в скрытой звездной броней груди Пелинала было отверстие, и в нем не видно было сердца, только красный гнев в форме алмаза, поющий как безумный дракон, и это доказывает то, что он был эхом-мифа; и утверждают также, что там, где ступал он, явны были формы первого толчка. Пелинала же сие не заботило, и убивал он всякого, чья логика была той же, что и у богов, кроме прекрасной Перриф, которая, как он сказал, "играла роль, нежели говорила, ибо язык без эмоций — мертвый свидетель". Солдаты, что услышали его слова, с изумлением уставились на него, тогда он засмеялся, выбежал под дождь Кин и взмахнул мечом, готовясь расправиться с айлейдскими пленниками, и вскричал: "О Ака, в честь нашего совместного безумия я делаю это! Я вижу, как ты смотришь на меня, смотрящего в ответ! Умарил осмелился вызвать нас, за это вот так мы поступим с ним!" [И бывало так во время] вспышек бессмысленной злости, что Пелинал впадал в Безумие, и тогда целые пласты земли разрушались им в божественной ярости и становились Пустотой, и Алессия должна

была просить Богов о помощи, чтобы обратили они взоры вниз и принесли успокоение Вайтстрейку, дабы покинуло его желание разделаться со всей землей. И Гарид из людей-из-ге однажды видел такое Безумие издалека и, когда оно закончилось, решил за выпивкой спросить у Пелинала, каковы ощущения в таком состоянии, на что Пелинал смог лишь ответить: "Похоже на то, когда сон перестает нуждаться в сновидце".

Том VII. О его битве с Умарилом и его расчленении

[От редактора. Этот фрагмент — из манускрипта, найденного в руинах монастыря Ордена Алессии на озере Канулус, следовательно, возможной датой является период, предшествующий Войне Справедливости (1E 2321). Однако анализ текста заставляет предположить, что фрагмент в действительности содержит раннюю форму Песни, возможно относящуюся к середине шестого столетия.]

Итак, после бесчисленных сражений со] сторонниками Умарила, когда мертвые аврорианцы полегли, словно горящие свечи вкруг трона, Пелинал был наконец окружен последними айлейдскими королями-магами и их демонами, крепкими в своей варлести. Вайтстрейк ударил в пол своей булавой и сказал: "Явите мне Умарила, что бросил мне вызов!"… [А] в это время могучий и коварный бессмертный златой Умарил предпочитал хорониться вдали от прямых столкновений, он медлил во мгле Белой башни, не торопясь выйти вперед. Еще больше солдат было послано на смерть от руки Пелинала, и вот удалось им повредить броню его топорами и стрелами, ибо Умарил наделил каждого из них длительной варлестью, которую копил он со времен первой [стычки]… [Теперь] полуэльф [вышел], окутанный [светом Меридии]… и перечислил он своих предков в Айлейдуне и говорил он об отце своем, боге Мировой Реки [прошлой кальпы**] и наслаждался он созерцанием тяжело дышащего Пелинала, который наконец-то начал истекать кровью… [Текст утрачен]… [И] Умарил был низвержен, ангельская личина его шлема, смявшись, превратилась в уродливую гримасу, что вызвало смех у Пелинала, и [его] неоперенные крылья срезаны были ударами меча, а Пелинал стоял [хрипя]… над ним, глумясь над предками его и всеми, кто прибыл со Старого Эльнофея, [сие] разозлило других эльфийских королей и ввергло их в ярость… [и они] бросились на него [заговаривая] свое оружие… и разрезали Пелинала на восемь частей, в то время как он ревел в неистовстве [да так, что даже] Совет Скифов [мог слышать]… [Текст утрачен]…бежал, когда Мор потряс самое основание башни могучим ударом своих рогов [на следующее утро], некоторые пали в горячке Захвата, и люди искали повсюду айлейдов, чтобы убить их, но Пелинал не оставил никого в живых, кроме тех королей и демонов, что уже спасались с поля брани… Именно Морихаус нашел голову Вайтстрейка, каковую короли оставили в доказательство своих деяний. Тогда стали говорить они, и в речах Пелинала было сожаление… но восстание произошло… [и еще] слова были сказаны между этими бессмертными, что даже Паравант не решилась услышать.

Том VIII. О его откровении при кончине Ал-Эш

[От редактора. Это древнейший и наиболее фрагментарный из всех текстов о Пелинале. Однако он близок к оригинальному звучанию Песни, посему имеет большую ценность, несмотря на краткость. Странно, выходит, что Пелинал присутствовал на смертном одре Алессии, хотя был убит Умарилом существенно раньше (за годы до кончины Алессии). Некоторые ученые полагают, что этот фрагмент не является частью "Песни о Пелинале", однако большинство признает его подлинность. Споры о его значимости не умолкают до сих пор.]

"… и оставил тебя искать поддержки у моей другой половины, кто принесет свет той идее смертных, что дает [Богам] великую радость, идее свободы; она не дана даже Небесам в полной мере, [] потому что Отец наш…. [текст утерян]… в те первые [дни/души/события] до Соглашения… что отражается в нашем земном безумии. [Позволь нам] теперь взять тебя Наверх. Мы [покажем] наши истинные лица… [которые разрушают] друг друга в амнезии каждого Века".

Песнь Хрормира

Хрормира Сына Хроргара Призвал к себе Виндак, Сын Винмора, король достойный Ивенсноу. "Могущественный маг, Путь твой лежит в Элфендор, Чьи воины грозят моей стране И призывают демонов, чтоб те Пугали мой народ". Хрормир Сын Хроргара Услышал слова Виндака Ивенсноу. "Ледяным посохом клянусь, Тебе бы я помог охотно, но другой Я связан клятвою — за час Двенадцать кружек меда выпить должен я, а после Любить четырех дев, Два раза каждую. И твой приказ я выполнить не в силах". Король не улыбнулся Хрормиру и его веселым шуткам. "Коли честен ты Помочь мне должен, Взять ты должен меч Дарфанга, друга твоего, который Не справился с заданьем этим". Хрормир рассмеялся. "Теперь я вижу — шутишь ты. Мой верный друг Дарфанг не знает поражений. Нет лучше мечника. Коль дашь ему приказ — вернется он с победой". "Я не сказал, что потерпел он пораженье. Служить ушел он темным королям Элфендора И, сделав это, обесчестил Себя, да и тебя как друга своего". Хрормир не верил тем словам, Но знал он, что Ивенсноу Не лжет. Скакал он двадцать и три дня В Страну Ночи, в Королевство Страха, Где ходят все со свечками в руках Чтоб не попасться в лапы Зла, Что рыщет в темноте. В страну трех темных королей, Элфендор. Взяв факел в руки, Хрормир Проехал чрез темные леса Поля, луга, притихшие деревни, Чрез черные ворота замка Элфендор, Что был чернее ночи. Три темных короля смеялись, Завидев Хрормира, И послали за Дарфангом Мечником, Лучшим рыцарем своим. "Мой друг и брат!" Так крикнул Хрормир в Зале Ночи. "Глазам своим не верю, Ужели ты забыл О чести рыцарской И о нашем славном братстве И служишь злу!" "Хрормир!" Вскричал Дарфанг. "Коли не знал ты, Тебя я ненавижу, один из нас умрет!" Но Хрормир готов был к битве, И гулким эхом в залах раздались Тяжелые и страшные удары Клинка Дарфанга И посоха Хрормира. Могучие воины и великие маги, Когда-то верные друзья, теперь — враги, Весь Мундус потрясли своей войной. Они могли б сражаться целый год, Когда б светило солнце в Элфендоре И отмечало время. И всяк, Хрормир или Дарфанг Мог победить в том поединке. Но вдруг увидел Хрормир, что во тьме Блеснули слезы на щеках былого друга, И тут заметил он, что тень

Дарфанга Была чужой. Тогда схватил он посох свой, ударил Не Дарфанга, но тень, и та вскричала. "Стой, смертный!" Тень стала Ведьмой, Горбатой и согбенной, в плаще и капюшоне. И прошипела: "Хрормир, смертный, Душа Дарфанга, друга твоего Теперь моя игрушка, Но ее готова обменять я на твою. Хоть оба вы сильны, Но ты умней. Такой защитник Элфендора Нужен темным королям и сыновьям моим". Отважный Хрормир не промедлил, Но храбро отвечал: "Темная ведьма, отпусти Дарфанга, И тогда в твоей я власти". Ведьма рассмеялась и освободила Дарфанга. "Ты сделал это, чтобы честь спасти, Но будешь ты теперь без чести, смертный Защитник Темных Королей, Наследников Серого-Быть-Может. Ты должен разделить меж ними Элфендор, И полюбить меня, Свою хозяйку". За потерю чести, За жертву друга своего, Дарфанг готов был пронзить Кинжалом свое сердце, Остановил его Хрормир, шепнув: "Нет, друг мой, Ты жди меня в таверне деревенской". И после этих слов Дарфанг покинул замок. А Хрормир взял сморщенную лапу ведьмы И прижал к своим губам. "О Темная Ведьма, клянусь тебе Чтить черные слова твои, От правды отвернуться, Помочь стремленью темных королей Иметь наследство поделенным, Любить тебя, Считать тебя прекрасной". Тогда в палаты Сердца Ночи Хрормир и Ведьма удалились Он целовал ее сморщенные губы, И ее сморщенные, отвисшие груди, Десять дней и три Хрормир И его посох Боролись там. Затем подули ветры Кинарет Над холмами и лугами Элфендора, Касание божественной Дибеллы Заставило цветы раскрыть свои бутоны, И Элфендор стал садом Небесной красоты. Напуганные слуги темных королей Проснувшись, обнаружили, что страхов больше нет И раздались на улицах деревни Ликующие крики. В таверне той деревни Хрормир и Дарфанг, два верных друга Обнялись и пили крепкий мед. И Ведьма тоже улыбалась, Пока спала в постели мягкой, Но проснулась, лишь солнца луч ее лица коснулся Она проснулась и увидела всех, И поняла, все увидели ее. Она вскричала: "Смертный!" На землю пала Ночь Когда влетела Ведьма в ту таверну Окутав тьмой все на своем пути, Но все крестьяне видели Ее гнев На ужасном лице И затряслись от страха. Ведьма-то сказала, что королевство Должно быть поделено меж наследниками. Но Элфендор был целым сохранен, А дети поделены, Растянуты и четвертованы. Хрормира это посмешило, Но он проглотил смех Вместе с медом, Ибо никто не должен смеяться пред Ноктюрнал, великим лордом даэдра. Ее страшное лицо, Не прикрытое серым покровом ночи, Вынудило спрятаться саму луну. Но Хрормир могучий не дрогнул. "Темная Ведьма, где твой капюшон?" "Его украл смертный, пока я спала. Когда я проснулась, мое лицо было открыто, А королевство все залито светом, Мои темные короли поделены на части, А мой Защитник здесь, смеется. Ты обещал мне, что от правды отвернешься, И это обещание сдержал". Хрормир, Сын Хроргара, Поклонился Ведьме, своей королеве. "И так служить тебе я буду, Пока от клятвы не освободишь". "Острый ум Защитнику совсем не нужен". Ведьма освободила душу Хрормира, А он вернул ей капюшон. А после, в свете тьмы темнейшей, Она покинула Элфендор навсегда. Выпив двенадцать кружек меда, И полюбив четырех дев Два раза каждую, Дарфанг вернулся к Ивенсноу С Хрормиром, Сыном Хроргара.

Песнь Яда (Бристин Ксел)

Книга I

Это начиналось вновь. Хотя все казалось таким безмятежным (последние угольки, потрескивавшие в камине; молодая служанка с ребенком, дремлющие в кресле перед дверью; гобелен у стены, наполовину вытканный и ожидающий, что завтра его закончат; одна из лун, проглядывавшая сквозь молочное облако за окном; одинокая птица, спрятавшаяся где-то на стропилах и мирно воркующая), Тай услышал первые нестройные аккорды этой Песни, доносившиеся откуда-то издалека.

Птица каркнула и перелетела со стропил на окно. Малыш на руках у девушки проснулся и принялся кричать. Песнь набирала силу, хотя все еще звучала неявно и неторопливо. Казалось, что все вокруг подчиняет свои движения ритму этой музыки, словно в диковинном балете: девушка, подбежавшая к окну, облака, отражавшие красным ад, творившийся внизу, ее крик — и все это заглушалось, поглощалось Песнью. Все, что следовало потом, Тай видел столько раз, что это почти перестало быть для него кошмаром.

Он не помнил ничего о свой жизни до прибытия на остров Горн, но понимал, что было в его прошлом нечто особенное, что отличало его от родни. И это была не просто смерть родителей. Родители его кузины Байнары тоже погибли в Войну. И не сказать, чтобы люди Дома Горна или соседнего Морнхолда были как-то особенно жестоки к нему. Они обращались с ним с тем же вежливым безразличием, какое Индорилы испытывали бы к любому восьмилетнему мальчишке, вертящемуся под ногами.

Но отчего-то, с абсолютной уверенностью, Тай знал, что он одинок. Другой. Из-за этой Песни, которую он слышал всегда, из-за его ночных кошмаров.

"Да у тебя просто богатое воображение," — тетя Уллия терпеливо улыбалась, перед тем, как отделаться от него и вновь вернуться к своим писаниям и домашним делам.

"Другой? Всякий в этом мире считает себя "отличным" от других, и это самое общее свойство, присущее всем людям," — говорил его старший кузен Калкорит, который учился на храмового жреца и неплохо поднаторел в парадоксах.

"Если ты еще кому-нибудь расскажешь, что слышишь какую-то музыку, когда никакой музыки нет, они назовут тебя безумцем и похоронят у Алтаря Шигората," — ворчал его дядя Триффит, а после уходил по делам.

И только няня Эдеба слушала его всерьез и лишь кивала с робкой гордостью. Но она не могла ничего сказать.

Его кузину и главную подругу по играм Байнару меньше всего интересовали истории про Песнь и сны Тая.

"Как же ты надоел со всей этой мутью, Тай, — сказала как-то Байнара после обеда, весной, когда им шел восьмой год. Они тогда, с младшим кузеном Вастером, гуляли среди цветущих деревьев. Трава была еще невысокой, едва доходя до лодыжек, и кое-где лежали почерневшие груды листьев, еще с прошлой осени. — Давай не будем об этом, хорошо? Во что играем?"