Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Bethesda softworks

Сказ о Дро'Зире. Пересказ с комментариями (Сонья Ветте)

История, предлагаемая вашему вниманию, была услышана мною в лагере каджитского торгового каравана — один из каджитов рассказывал ее своему отпрыску. Я попыталась записать его рассказ как можно точнее, ведь каджиты редко рассказывают свои легенды чужакам. По правде говоря, я не уверена, что он стал бы ее вообще рассказывать той ночью, тем более в моем присутствии, если бы не принял к тому моменту немалую дозу лунного сахара.

Садись

к огню и обогрей свой мех, Ма'раширр, а я расскажу тебе, как наш Дро'Зира стал величайшим из всех каджитов! (прим.: Полагаю, имеется в виду, что Дро'Зира, о котором идет речь, является каким-то прославленным предком их семейства.)

Каджиты, жившие в древние времена, услыхали могучий рев Алкоша, Великого Кота-Короля времени (прим.: известен в Империи как Акатош, в Скайриме — как Алдуин) и поспешили навстречу его Голосу. За три дня они пересекли весь Тамриэль, не прерываясь даже на отдых с щепоткой лунного сахара — вот какими быстрыми и выносливыми были каджиты в те времена.

Они пришли в прайд Алкоша и стали сильнейшими его воинами. Лоркхадж (прим.: Шор по-нордски), однако, прорычал Ра'Вулфхарту приказ избавиться от воинов-каджитов, ибо завидовал он их преданности Алкошу.

Видя, как яростно сражаются воины-каджиты, Ра'Вулфхарт не решился убить их. С помощью рыка, что дал ему Лоркхадж, он обратился с Массеру и Секунде, чтобы полными взошли они на небо. Воины-каджиты стали сенче, но забрал у них разум Лоркхадж.

Когда Ра'Вулфхарт вернулся, чтобы вонзить свои когти в сердце Красной горы, он призывал на помощь своих воинов. Лишь Дро'Зира остался из "роджитов", кто не забыл, кто он такой, и лишь он откликнулся на призыв.

Но эти (непечатное слово) барды нордов не поют о том, как дошел Дро'Зира с Пепельным королем до самой Красной горы, дабы ударить в сердце данмеров! Не говорят они о том, как Дро'Зира запрыгнул на на Думалаката, гнома-орка, когда тот приставил клинок к горлу Пепельного Короля, чтобы не дать ему вымолвить ни звука!

И не складывают они песен о том, как освободил Лоркхадж Дро'Зиру из вотчины Шеггората за храбрость и за спасение Пепельного Короля! Поэтому, когда встретится тебе бард, который будет хулить каджитов, оставь его с железным когтем в спине, чтобы напомнить, кто на самом деле спас Скайрим.

Что же до остальных "роджитов", то они измельчали и поглупели, поэтому сразу бей их, если они приблизятся к каравану. Так мне отец говорил, и теперь я говорю тебе то же самое.

А теперь будь хорошим котенком и принеси-ка мне еще лунного сахара к этим сладким пирогам.

Большая часть истории показалась мне обычным хвастовством, однако некоторые факты действительно согласуются с тем, что мы привыкли считать реальной основой для легенд о тех событиях. И тогда возникает множество вопросов — например, почему мы так мало знаем об истории каджитов и какую роль, не упомянутую в письменных источниках, они могли играть в событиях нашей истории.

Сказание Халлгерда (Тави Дромио)

Я думаю, величайший воин, живший на земле, это Вилус Номменус, — сказал Ксиомара. — Назови хоть одного воина, чьи завоевания более обширны".

"Конечно же, Тайбер

Септим", — ответствовал Халлгерд.

"Он не был воином, он был руководителем, политиком, — отметил Гараз. — Кроме того, нельзя оценивать воина по площади завоеванных им земель. Его надо оценивать по умению владеть мечом".

"Помимо мечей есть много другого оружия, — возразил Ксиомара. — Почему не умение обращаться с секирой или луком? Кто лучше всех владел всеми видами оружия сразу?"

"Не знаю ни одного мастера всех видов оружия, — сказал Халлгерд. — Балаксес из Агии Неро в Чернотопье был величайшим копейщиком. Эрнс Ллерву из Эшленда — величайший мастер палицы. Самый великий мастер катаны, скорее всего, какой-нибудь акавирский военачальник, о котором мы не слышали и которого не видели. Что касается лука…"

"Пелинал Вайтстрейк один захватил весь Тамриэль", — вмешался Ксиомара.

"Это было еще до Первой эры, — сказал Гараз. — И скорее всего, это миф. Существует множество современных великих воинов. Каморан Узурпатор? Неизвестный герой, который собрал Посох Хаоса и победил Джагара Тарна?"

"Мы не можем называть неизвестного воина величайшим. А как же Нандор Берайд, рыцарь императрицы Катарии? — предложил Ксиомара. — Говорят, он умел обращаться с любым оружием, которое вообще существует".

"И что с ним случилось? — усмехнулся Гараз. — Утонул в море Призраков, потому что не сумел снять доспехи. Может быть, я слишком привередливый, но, по-моему, величайший воин всех времен должен уметь снимать доспехи".

"Ну, вряд ли можно считать умением простое ношение доспехов, — сказал Ксиомара. — Ты или умеешь в них сражаться, или нет".

"Неправда, — сказал Халлгерд. — В этом искусстве тоже есть свои мастера. Они в доспехах могут делать некоторые вещи лучше, чем мы вообще без доспехов. Вы когда-нибудь слышали о Хлаалу Пасороте, прапрадедушке короля?"

Ксиомара и Гараз признались, что не слышали.

"Это было много веков назад. Пасорот был правителем обширных земель, а право на те земли он получил, так как был лучшим воином страны. Говорят, вправду Дом обязан своим богатством достижениям Пасорота как воина. Каждую неделю он проводил состязания в своем замке, выходя на поединок с лучшими воинами из соседних владений. И каждую неделю он что-нибудь выигрывал.

Но его великое мастерство заключалось не во владении оружием, хоть он и был очень неплох в бою на секирах и длинных мечах. Он побеждал благодаря способности двигаться очень быстро в самых тяжелых доспехах. Некоторые люди говорили, что в броне он двигался быстрее, чем без нее.

За несколько месяцев до начала этой истории он выиграл дочь одного из своих соседей, прекрасную Мену, и сделал ее своей женой. Он очень ее любил, но был очень ревнив, и небезосновательно. Он не очень устраивал ее как мужчина. Она ни разу не изменила ему только потому, что Пасорот очень пристально следил за ней. Она была, мягко говоря, очень влюбчивой, и ее возмущало, что она досталась Пасороту как выигрыш. Куда бы он ни шел, он всегда водил ее с собой. А на состязаниях она сидела в отдельной ложе, чтобы Пасорот всегда мог видеть ее во время поединка.