Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Короче, остаются те, на кого я не указал, – с усталым вздохом сказал наконец Лоскир, – Остальные, те, кого я выделил, могут валить в свои имения и разводить там брюкву. Можно также удить рыбу. Или дрочить до посинения…
Ремарка относительно «посинения» была произнесена Лоскиром довольно-таки зловещим тоном. А потому те, кому волею странного жребия удалось усидеть на занимаемых должностях, не знали толком – завидовать ли тем, кто поедет разводить брюкву вдали от смелых замыслов нового Властелина или же все-таки радоваться своим сохраненным местам под
– Все. Гуляете.
Покончив с прореживанием ре-тарского двора, Лоскир решил вернуться к Неферналламу – старикашка хоть и маразматик, а отправляться на тот свет, небось, не очень жаждет и тут тоже требуется определенная дипломатия. (Верховного военачальника двор не досчитался еще поутру, сразу после прибытия посольства из Орина. Разумеется, к разведению брюквы его исчезновение не имело ровным счетом никакого касательства).
Вельможи, названные Лоскиром, заторопились к выходу, хотя в общем-то оставалось не ясным, что имел в виду этот странный варанец когда говорил «гуляете». Быть может, как раз прогулки по тронному залу? Заготовив на крайний случай именно такую отговорку, Кальт остался стоять, где стоял.
– А если кто не согласен? – со значением спросил он.
– Это ты, что ли, не согласен? – взвился Лоскир.
– Я не согласен. Ибо без меня дальнейшее строительство Суэддеты в интересах Эры Благодатного Процветания будет невозможным.
Вспоминая впоследствии этот эпизод своей жизни, Кальт каждый раз дивился собственной дерзости.
Тогда, конечно, ей были оправдания. Во-первых, он не разделял всеобщего, всепобеждающего страха перед Властелином и его подручными поскольку попросту недооценивал могущество нового владетеля Орина и жестокость хушаков. Во-вторых, ему действительно было жаль бросать дело, которому он отдавал все свои силы. А в-третьих, он терпеть не мог хамства. Если бы сказанное Лоскиром было сказано иначе, он, быть может, и не возвысил бы своего голоса против.
Лоскир настороженно рассматривал Кальта, заложив большие пальцы обеих рук за пояс.
«Убить выскочку на месте? Даже не обагряя меча, удавить одними руками, как кутенка, чтоб другим не повадно было? Обратить волосы на его голове в огненный смерч? Опечатать его уста простеньким, но гадким заклинанием из тех, что особенно нравятся бате? Или, например, позвать молодцов с секирами, заковать в цепи, привезти в Орин и там?..»
Физиономии оставшихся в зале придворных были похожи на лица с полустертых фресок. Такие же бледные, с полностью утраченной выразительностью глаз, бровей, губ.
Никто из них не сочувствовал Кальту – независимого лозоходца недолюбливали все, кому не лень. Но каждый молил тени своих предков о том, чтобы никогда, никогда, никогда не оказаться на месте Кальта. На некоторых лицах явственно читалось выражение нечистого любопытства, приводящего простолюдинов к дощатым помостам публичных казней.
– Хм, нашелся тут еще… несогласный… – начал Лоскир и вновь замолчал, в раздумии почесывая шею.
И, когда присутствующие уже были готовы забиться в истерике
– Ну…Мне говорили, что нужен мужик с живым умом… Ты, вроде, ничего, если не согласен. Можно подумать, я что-то умное предложил… А раз ты с этим не согласен, значит ты и будешь Советником Вольной Провинции Ре-Тар, Хуммер тебя раздери. То есть вроде как новым Неферналламом. Или ты снова не согласен?
– Я согласен, – ответил Кальт мгновенно. – В самом деле, Неферналламу уже лет тридцать как пора заняться огородничеством.
ГЛАВА 15
ВОСТОЧНЫЙ ПОХОД
1
Все было всерьез. Потому что все не на шутку перепугались.
Когда бесплодные черные острова стали появляться повсеместно, увеличиваясь в размерах не по дням, а по часам, загораживая выходы из гаваней, образуя мели, соединяя то, что ранее было разделено, даже скептически настроенные Хевры сказала Торвенту «да».
Когда море обуяли неслыханной силы шторма, не прекращавшиеся неделями, а на небе появилась бордовая звезда Тайа-Ароан величиной в пол-луны, даже Ганантахониоры, с недавних пор предпочитавшие поглядывать на драки соседей со стороны, изредка помогая деньгами то одним, то другим, сказали «мы согласны на все».
А когда в страшных снах, навещавших неспокойные головы Сильнейших Семи Домов, заревели ветры Бездны Края Мира, а наблюдать за соперничеством двух лун на небосводе больше никому не хватало храбрости, все Семь Домов собрались в Реме Великолепном для Великой Клятвы.
Собрались, чтобы выступить на Сармонтазару.
2
Церемонией верховодил Горхла, в то время как император Торвент, сидя на небольшом возвышении, посматривал на собравшихся Хозяев Домов сквозь кисею церемониального веера.
Многим присутствующим казалось, что цепкие пальцы Торвента прощупывают сейчас все закоулки их черепов, а его красные глаза рассматривают сокровенные чуланы их душ, вытаскивая на свет плетения потайных мыслей.
Мало кому это нравилось, но никто не возражал. Не то время, чтобы возражать.
Сначала Хозяева Домов поклялись в верности друг другу. Поклялись своим посмертием и восхождением к Намарну – самой страшной клятвой, из всех, какую только способны произносить человеческие уста.
Затем Тарен Меченый и Герфегест – непримиримые враги после наг-нараонской бойни – привселюдно облобызались и попросили друг у друга прощения через церемонию целования перстней.
Их примеру последовали смутьяны помельче – все те, кто вел пограничные споры и никак не мог взаимовыгодно переженить свое прижитое второпях потомство. Вопреки обыкновению, никто не шипел и не становился в позы – все понимали, что междоусобная вражда, буде она продлится еще хоть один день, сотрет Синий Алустрал с лица земли. Вместе со всеми спорными границами и неженатым потомством.