Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Пришелец не выделял Иму среди других, но она всей силой своего простодушного сердца полюбила бородатого сына Солнца.
С наивной простотой охотника она решила «добыть» пришельца, но если нужно, отстоять его с копьем.
И она пришла вместе с отцом в новый дом сынов Солнца, чтобы помогать им жить. Если они, как робкие олени, не умеют есть мясо, которое она достала бы им в лесу, она соберет им сытных кореньев и сладких стеблей.
Чтобы привлечь к себе внимание бородатого пришельца, Има сменила пятнистую шкуру на новую яркую ткань инков
Она пела не песни людей, а песни леса. Голос ее то урчал разгневанной самкой в логове, то взлетал в переливах, как яркая пташка на солнце. Бородатый сын Солнца очень любил ее пение, и она подумала, что он может так же полюбить и ее.
Но он не прикасался даже к ее руке. Има горько страдала, уязвленная в своей гордости и первой девичьей мечте.
В Городе Солнца выросли огромные каменные шалаши, в море стала плавать лодка с белыми крыльями. Има все страдала и надеялась.
Наконец ей стало ясно, что сын Солнца не принадлежит ей потому, что на пути ее стоит та белокожая, которая разделила с ним первую опасность у потухшего костра.
И тогда с наивностью дикарки, для которой так привычно было убивать, она собрала смертельный сок гаямачи.
Она готовила пищу для сынов Солнца и их помощников. Ей ничего не стоило пропитать им любимую пищу Эры Луа.
Но она не собиралась причинить вред Тиу Хаунаку, которого любили и уважали все кагарачи. О последствиях своего поступка свирепая охотница даже не задумывалась. Просто Эра Луа перестанет существовать, как и любой из тех зверей, которых она поражала копьем. Ведь никто не воспитывал в Име тех черт характера, которые старалась теперь привить маленьким инкам Ива Тихая.
Черты характера! Ревность как черта характера присуща отдельным людям или это характеристика людей вообще? Я вместе со своими друзьями впоследствии много думал об этом. Если бы только одна Мотылек так проявляла себя, это можно было бы счесть за случайность. Но сейчас Има заставила думать о закономерности подобного поведения людей — вот что было страшно.
Обо всем этом я, Кон-Тики, думал уже много позже, а в тот миг лишь увидел, что могучий Хигучак оттянул за волосы назад голову Имы, взмахнул топором и со свистом опустил оружие.
Глава шестая
ОШИБКА МОНЫ ТИХОЙ
Отряд Совета Матерей снова достиг мертвого Города Жизни, покинутого несчетные циклы назад. Как и в первый раз, пылевая буря встала на пути шагающего вездехода, и путники отсиживались, полузанесенные песком. Войдя в глубинные галереи, сообщавшиеся с атмосферой Мара теперь уже без всякого шлюза, они снова шли по тропинке, покрытой вековой пылью.
Мона Тихая невольно искала здесь следы сына. А ее спутник с выпяченной грудью и горбом, казавшийся в скафандре даже не марианином, а пришельцем, взволнованно смотрел по сторонам.
Холодные факелы не могли рассеять глубинный мрак, вырывая только части стен, полуобвалившиеся входы в былые жилища.
Рядом с
Вот и знакомая пещера. Свисавшие со свода сталактиты срослись с каменными натеками сталагмитов, образовав причудливые столбы. В одном из них была скрыта натеками каменная фигура Великого Старца.
Немало времени провела здесь Мона Тихая, упорно освобождая древнее творение от наросших на нем слоев.
Дополняя своим воображением то, что она могла разглядеть при помощи холодного факела, свет которого делал колонну полупрозрачной, Мона Тихая задумала здесь свою скульптуру Великого Старца.
Но теперь иная цель привела ее сюда.
Из пещеры колонн нужно было спуститься крутым ходом в нижнюю пещеру, где находился вход в тайник.
В нем Инко Тихий, Кара Яр и Гиго Гант когда-то нашли не только письмена, рисунки, но и сами аппараты, без которых остов «Поиска», сохраненного фаэтами, был бы мертв.
Но ни Гиго Гант, ни Кара Яр, ни Инко Тихий не знали тогда, что в тайнике есть еще один тайник. О нем знала только Первая Мать, но она молчала.
И вот теперь в глубинной тишине при свете холодных факелов две Матери и их уродливый спутник остановились не перед дальней стеной тайника, как можно было бы ожидать, а перед стеной, в которой была уже открыта дверь, но только изнутри хранилища.
— Мне не открыть. — Мона Тихая бессильно опустилась на камень. — Мои глаза не смогут лгать… Во мне нет желания двигать стены.
— Тогда пусть Матери позволят мне, — вмешался молодой марианин и, прихрамывая, подошел к стене. — Но я не вижу здесь спирали. Куда смотреть? Чему приказывать открыться?
— Собери всю силу воли, — певуче сказала Лада Луа, — представь себе все то, что сейчас увидишь, когда падет стена.
— Устройство для распада вещества? Но на что оно похоже, хотел бы я знать! На остродышащую ящерицу или на мой несчастный горб?
— Сейчас увидишь. В предании сказано, что все зависит от силы желания дерзающих и от чистоты их замысла.
— Тогда стена не устоит!
Обе Матери сели на камень поодаль. Лада Луа тихо сказала:
— Без нашей помощи, пожалуй, он скорее откроет.
Мона Тихая усмехнулась:
— Вспоминаешь, как я мешала сыну?
— Нет, почему же? Ты сама привела нас сюда, решилась.
Марианин стоял перед стеной и пристально смотрел перед собой, вкладывая во взгляд всю силу своего желания.
И опять, как несколько циклов назад, сработали древние механизмы, настроенные на излучение мозга. Не понадобилось даже помогать противовесам. Стена сама собой упала внутрь. Марианин, чуть волоча ногу, бросился вперед.
— Здесь пусто! — закричал он. — Ничего нет!
Обе Матери переглянулись. Разгневанный юноша стоял перед ними:
— Ты обещала, Мона Тихая, что мы возьмем отсюда готовое устройство, чтоб сразу же лететь на Луа! Кто взял его?
Мона Тихая развела руками.
— Я обвиняю! — вне себя от гнева бросил ей в лицо юноша.