Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
— Ну как? — послышался голос подошедшего Bиева. — Впрочем, все по вашему лицу видно. Какова оценка?
— Оценка? — смутилась Вилена. — Простите. Иван Семенович… Разволновалась или увлеклась, не знаю, как и сказать… А разве вы меня не видели и не слушали?
— Нет. Я этого не позволил себе. Вы были там одна.
— А я не посмотрела на табло.
— Не посмотрели? — удивился Виев. — Как же так?
— Была уверена, Иван Семенович. Я-то ведь знаю, что на все вопросы ответила верно. И даже больше…
— Даже больше?
Обычно бесстрастное лицо Виева стало озабоченным:
— Все
И он пригласил с собой не только Вилену, но и ее отца с Авеноль.
Девочка вошла в зал, сдерживая дыхание. Ей казалось, что она скорее умерла бы, чем решилась экзаменоваться, как сестра. Осторожные шаги отдавались под сводом. Не выключенное после экзамена «чудовище» не спало, а настороженно смотрело десятками подсвеченных глаз. На табло горело: неудовлетворительно.
Виев удивленно оглянулся на Вилену, которая не спускала глаз с пульта и вслух растерянно повторяла:
— Неудовлетворительно…
— Что это? — мрачнея, спросил Юлий Сергеевич и потер бритый череп. — Во всяком случае…
Виев развел руками:
— Экзаменатор беспристрастен.
Потом он посмотрел на Вилену. Лицо ее пылало, острый подбородок вздернулся, она выпрямилась, как струна, и гневно сказала:
— Это неверно!
— Что неверно?
— У вашей машины, как говорится, не сдержали тормоза, вот и все! Может, она размагнитилась… Техническая неполадка… Я утверждаю, что все мои ответы были правильными.
— Ого! — сказал Виев, невольно отводя взгляд от пристальных зеленоватых глаз. — Мне это начинает нравиться.
— А мне нисколько! — запальчиво произнесла Вилена. — Надеюсь, беседа с вашей машиной записана?
— Конечно. Запись можно продемонстрировать любой комиссии.
— Я знаю, что экзамен выдержала, и хотела бы, чтобы и вы да и все остальные в этом убедились.
Виев первым прошел в конференц-зал, где заседала комиссия, потом туда пригласили Вилену с отцом.
Здесь кроме членов комиссии, расположившихся за длинным столом, на стульях вдоль стен сидело много космонавтов и претендентов в звездолетчики. Заседания отборочной комиссии всегда бывали открытыми.
— Я от всей души сожалею, — начал профессор Шилов, когда Вилена, войдя, садилась на краешек свободного стула рядом с отцом, — что оценка поистине сизифова труда соискательницы все-таки неблагоприятна. Нам приходится, склонив головы, согласиться с этим.
— Нет, — сказал Виев, — у меня есть основания просить комиссию взять оценку под сомнение и самим прослушать запись экзамена.
Шилов продолжал, глядя на свои ногти:
— Все-таки я не вижу основания отказываться от принятых прежде решений. Мы одобрили мысль уважаемого Ивана Семеновича — поручить экзамен машине, которой ничто человеческое не мешает сделать беспристрастный вывод. Логично ли теперь предлагать людям со всеми им присущими слабостями решать судьбу Вилены Юльевны Ланской-Ратовой? Что касается меня, члена комиссии, то я… я все-таки не убежден в своей способности судить объективно.
— Я не
— Это право Ивана Семеновича, — сказал академик Руденко. — Если он желает, чтобы мы выслушали, в чем его опровергают, отказать ему в нашей защите неучтиво.
Два члена комиссии поддержали академика. Шилов хотел было возразить, но, взглянув на Вилену, промолчал.
Зал зашумел. Сидевшие у стен космонавты наклонялись друг к другу и откровенно и сочувственно смотрели на Вилену. Члены комиссии разложили перед собой блокноты.
В зале зазвучал бесстрастный, металлический голос электронного экзаменатора. Вилена ощущала его как живое враждебное существо, хотя это было нелепо. Слышался и ее голос. Он звучал взволнованно, порой даже увлеченно.
Члены комиссии кивали и переглядывались.
У Вилены от возмущения электронной машиной внутри все клокотало, бурлило, она была вне себя, но ничем не выдала своего состояния, потому что была уверена в себе.
Покончив со «школьными» вопросами по математике и физике, машина наконец перешла к главному — к принципам звездных рейсов…
— Применение нейтринных двигателей взамен морально устаревших фотонных, — послышался голос Вилены, — прогрессивно и обещающе, однако малоэффективно.
Шорох пронесся по залу.
— По существу, вся система использующего такие двигатели звездолета «Жизнь» напоминает старинные «поставы», когда для курьера засылали вперед сменных лошадей. Посылка в космос вперед грузолетов с топливом для нейтринных двигателей сопряжена с огромными трудностями и риском. Звездолет должен нагонять их, перегружать с них топливо и лететь дальше, наращивая скорость, чтобы уже на еще большей скорости нагнать топливо, оставленное для него следующим кораблем-заправщиком. — Слышно было, как Вилена вздохнула, словно набирая в грудь воздуха для ныряния. Невольно вздохнули и все в зале. Вилена продолжала: — Если в первой части рейса все это с известной натяжкой выглядит осуществимым, то на обратном пути трудновообразимо. Недаром основную часть горючего на обратный путь кораблю все же приходится брать с собой. Однако на последнем этапе пути он должен догнать заблаговременно пущенные по замкнутой «кометной траектории» танкеры. Поэтому график такого рейса чрезмерно жесток. Кто знает, какие случайности встретятся в пути и на чужой планете!
Сидевший среди членов комиссии Вольдемар Павлович Архис многозначительно посмотрел на Виева. Тот рассматривал потолок зала, где было изображено звездное небо. Его лицо индийского йога ничего не выражало.
— Следовательно, метод Виева для звездных рейсов непригоден? — спросил холодный голос машины.
— Малопригоден, — ответил звонкий голос Вилены. — Можно воспользоваться выводами недавно опубликованной теории микрочастиц Ильина, чтобы обеспечить корабль топливом в любом месте пространства, где он находится.