Сборник Международной академии наук и искусств. Том 6
Шрифт:
Парень глубоко вдохнул и прыгнул в костёр, исчезнув в нём. Легион подошёл к Ярику и прошептал:
– Не доверяй ему так сильно.
– Что же так? – Паренёк взглянул на демона.
– Он не даст тебе желанного. При удобном моменте он бросит всё!
– Не спеши с выводами. Парень сам брошен всеми. Акши со своими не учли одного.
– Чего? – Демон выжидающе смотрел на Ярослава.
– Что, если мы станем ему семьёй? Как он поступит? – Коварная улыбка озарила лицо Ярика.
– Да будет так, отец.
Легион развеялся вместе с Ярославом.
Мастерская
(Отрывок из романа)
Начало безумия
Сейчас многое становится на своё место. Указания Акши о том, что наши состояния нестабильны и нахождение рядом с башней принесёт нам только вред, обрели смысл. Не смогу вспомнить, что заставило меня усомниться в его словах, но башня привлекла моё внимание своей насыщенной подноготной.
Жуткая история десятилетней давности повергла жителей улицы в страх и трепет. Паренёк Коля Воскресенский, живший тогда как раз напротив, устроил резню дома и разрубил пополам Осипову, работницу местной котельной. Невероятное безумие ворвалось в город, когда всплыло видео – запись с телефона, как Коля убивал близких, превращая их в фарш отцовским топором.
Затем Лина, снявшая видео, заходит на глазах матери в комнату, закрывает за собой дверь, после того как отдала маме телефон с записью, и исчезает без следа.
В деле появляется Спилов Кирилл, или Сиплый – сосед Воскресенского и его ровесник, живший в квартире напротив. Он уезжает в Сиверскую и исчезает. Пропал? Говорили про Сиплого всякое. Дела ведёт с другими существами.
Рассказывали историю о серых тварях у него дома. О его исчезновениях, когда с ним хотели поговорить: типа он не захочет – встречи не будет.
Не знаю, чем движим, но я отправился к нему и на пороге дома встретил подростка. Он улыбчиво сидел на ступенях, ожидая меня. Молодой, лет восемнадцать, быть может. Капюшон прикрывал его взгляд, оставляя только странный свет из глаз. Как у кошек ночью при свете фар. Зрелище было поразительным! Понимая, что передо мной сорокалетний мужик, я оказался сбит с толку. Как будто смотрел на представителя иного вида людей. Более сильного и могущественного, но в то же время ненавязчивого, простого и доброго.
С крыльца он крикнул приветственный кличь:
– Здорово, бро! – ну прямо как подросток! – Проходи на крыльцо, присядь рядом, – предложил он, указывая вежливо напротив себя.
Мы были как закадычные друзья, не видевшиеся долгое время. Хотелось поговорить и всё узнать. Как и рассказать.
Я сел напротив. Он поинтересовался, не утомила ли меня дорога. В доме настаивался чудодейственный чай, наполняющий силами. Похвальные отзывы о чае показывал своим лицом. Мол, способствует молодости. Разговаривали мы долго. Как друзья расспросили друг друга о жизни. Дальнейшем пути по жизни. Желаниях! Тех мелочах, которых не хватает.
Разговор завёл я, задав прямой вопрос:
– Мне надо узнать историю Коли Воскресенского.
Его доброта сменилась подозрительностью.
– Ты приехал послушать о Данатане? Я расскажу. Его судьба заслуживает быть рассказанной. Подросток без достижений. Скажем прямо, вначале он был задротом. Ничем. Не мог нормально говорить с кем-либо. Смотреть на кого-то было выше его возможностей. Постоянный страх в разговоре наводил на жуткие мысли.
– Попробуй ложиться спать с пустой головой! – раздалось предложение в мой адрес.
Он начал убеждать, что засыпание с пустыми мыслями приносит быстрое достижение желаемого. Погружение в состояние сновидений. Это как смотреть фантастический блокбастер. В главной роли ты сам.
Я не понял его слов и вежливо попросил объяснить сказанное.
– Бессонница, – начал Коля, – результат неправильной работы тела. Когда готовишься ко сну ни о чём не думая, быстро погружаешься в состояние действий сновидения. Там можно творить невероятное.
– Не гони! – сказал я ему устало.
На что получил серьёзный комментарий на своё высказывание:
– Люди не контролируют эту часть своей жизни. Сон для человека – перезагрузка системы с переработкой информации в форме цветных снов. Непонятных, но пройденных за день работы. Они забывают одну важную мелочь.
– Какую? – с интересом спросил я.
– Мы воспринимающие существа. И то, что мы называем реальностью, всего лишь способ воспринимать окружающее. Воспринимать как человек.
– Разве это плохо? – задал я ему вопрос.
– Нет. Это печально. Такой способ превращает своего обладателя в ноющий комок неприятностей. Ограничения и безысходность однообразия сводят сума. Он не ведает ничего, кроме себя, и мир для него пустое место. Клетка, в которой он получает одно страдание. Сновидение подобно восприятию действительности. Его необходимо настроить. Отрегулировать яркость и цвет. С рождения нас настраивают на одну форму восприятия. Но сны порой воспринимаются подобно реальности. И это ключ. Как нас учили собирать этот мир, можно научиться собирать другие миры в сновидениях. Этой технике не одно тысячелетие.
Так я с ним познакомился впервые. Три часа ночи. Подъезд. Разговоры о сновидениях. Потом тот дневник. Старый дневник какого-то чернокнижника. Однажды Коля похвастался в подъезде. Пропал на несколько недель. Зашёл ко мне и отвёл на развалины. Там он остановился в центре дома. Он собирался оживить зеркало. Чудесное и волшебное. Я завопил, что он спятил, приволок меня в ж… пу мира ради чудес, которых нет.
Вежливо попросил меня помолчать и дать ему закончить, а уже потом делать выводы. Я смотрел, как он нарисовал символ у разрушенного пьедестала чёрным угольком. Достал окровавленный мешок. Разжёг на рисунке огонь. Начал танцевать бесшумно. Его движения были своеобразны. Они заставляли всё внимание уделять им. Резким, неразумным, но тем не менее беззвучным. Закончив свой танец, бросил мешок в огонь. Мешок как будто провалился в огонь. Я следил за мешком – в огне был другой мир. В пламени были пейзажи и существа, смотревшие на меня глазами хищников. Существа налетели на летящий мешок, и произошёл взрыв. Серый поток дыма направился на нас. Он изменил цвет пламени на зелёный. Из него вырвался этот сгусток и впитался в пьедестал. Несколько минут пьедестал сиял, пока не погас. И тут он начал восстанавливаться как организм. Я видел, как этот долбаный пьедестал сделал глубокий вдох, выпустив откуда-то из себя импульс, сделавший его больше.