Сборник 'Наше отечество' - Опыт политической истории (Часть 2)

Неизвестен 3 Автор

Первые числа августа, т. е. начало нового загото-вительного сезона, были отмечены целой серией декретов и постановлений, призванных внести в государственную продполитику элементы соглашения. В частности, были утроены твердые цены на хлеб, но поскольку обесценившиеся дензнаки уже мало интересовали крестьянство, 5 августа издается декрет об обязательном товарообмене в хлебных губерниях, по которому продорганы обязывались компенсировать часть сдаваемого крестьянами хлеба промышленными товарами.

Однако и в этом случае "необходимость" в нормаль-пом экономическом обмене между городом и деревней была роковым образом перечеркнута "свободой" исторического субъекта с его идеологией классовой борьбы

и социалистической революции. Крестьянин, сдав хлеб и получив зачетную квитанцию, сам не имел права получить по ней промтовары. Он был обязан сдать ее в волостной комбед или Совдеп, каковые и должны были получить товар, а затем распределить его в соответствии со своим классовым "чутьем" и социальными установками власти. "Состоятельные крестьяне, -- пишет уже известный нам Фрумкин, -- во многих местах рвали квитанции или производительно использовали их на цигарки, приговаривая, "если нам товары не достаются, то пусть и эти лодыри (беднота) ничего не получают"".

Подобной постановкой дела, отказом от нормального обмена между отраслями народного хозяйства, большевики окончательно отвергали возможность его государственного регулирования и скатывались на путь исключительно реквизиционной политики, несущей быстрое разрушение экономики.

Крестьянство по-прежнему саботировало государственные заготовки и по-прежнему основная масса хлеба проникала в города через нелегальные торговые каналы. Статистика свидетельствует, что доля вольного рынка в ежедневном потреблении хлеба жителями Москвы в июле -- сентябре 1918 года равнялась 91 %, а в октябре -- декабре -- 71 %. Следовательно, своим существованием Москва была почти всецело обязана преследуемому заградительными отрядами "мешочнику". Ситуация требовала какого-то определенного решения.

Но для правительства проблема заключалась не просто в том, чтобы накормить город, его необходимо было накормить "из своих рук". Та власть и сила, которую государству могла дать концентрация запасов хлеба, рас

сыпалась и растекалась в тысячах и миллионах мешках легальных и нелегальных коммивояжеров. Собственные интересы требовали от государства последовательных шагов. И они были предприняты. Как весенний "товарообмен" послужил ступенькой к продовольственной диктатуре, так и его августовская интерпретация стала прелюдией для очередного фундаментального мероприятия военно-коммунистической политики.

21 ноября Совнарком принял декрет об организации снабжения, который упразднил остатки частноторгового аппарата и возложил на Комиссариат продовольствия функции заготовки и снабжения населения всеми продуктами личного потребления и домашнего хозяйства. Тем самым планировалось нанести сокрушительный удар нелегальному товарообмену и торговле. Однако при абсолютной неналаженности госснабжения закрытие частно-торговых предприятий привело прежде всего к тому, что снабжение прекратилось вовсе.

После национализации банков, промышленных предприятий и введения продовольственной диктатуры, декрет от 21 ноября по сути завершил в основе законодательное оформление военно-коммунистического здания, несмотря на то, что вплоть до 1921 года это здание продолжало достраиваться и доводиться до казарменного совершенства. Для 1918 года еще рано говорить о системе военного коммунизма, пока это была только политика военного коммунизма, сумма государственных заявок на всеобъемлющую монополию, не подкрепленных реальным механизмом производства и распределения продуктов. Посему это бумажное здание отбрасывало тень разного рода уступок, которая до времени имела более материальных свойств, нежели ее предмет.

Повсеместной тенью военно-коммунистической политики были прежде всего всевозможные Сенные и Сухаревские площади -- пресловутые толкучки,

где с молчаливого согласия властей происходил нелегальный вольный товарооборот. Существуют различные подсчеты доли вольного рынка в снабжении городского населения в период гражданской войны и даже самые скромные из них говорят, что доля эта была никак не меньше 50 %. Но есть все основания полагать, что она была гораздо весомей, особенно в провинциальных городах. По существу продовольственная политика в 1918--1919 годах являлась скорее не политикой государственного снабжения, а политикой ограничения свободной торговли, "возрождающей

капитализм", которая в самые критические моменты обострения социальной напряженности ослаблялась разного рода отступлениями. Таким отступлением осенью 1918 года стало так называемое "полуторапудничество" в Петрограде и Москве.

После того, как Л. Б. Каменев стал во главе Московского совета, его "умеренный" большевизм получил хорошую питательную среду в настроениях москвичей. 25 августа Президиум Моссовета принял постановление о свободном провозе полутора пудов хлеба на члена семьи, что дало возможность горожанам продержаться три месяца на однофунтовом пайке в день (из расчета 1,5 пуд. муки -- 90 ф. печеного хлеба). Когда же эти запасы подошли к концу, поднимается и новая волна против проддиктатуры. В лице председателя Моссовета Наркомпрод получил серьезного и хлесткого критика. 8 декабря на заседании исполкома Совета Каменев произнес пламенную речь, в которой обвинил продоволь-ственников в полном провале дела. Он предложил известить Совнарком о том, что надежды на получение продовольствия нет. "Ничего нет и ничего не будет".

Выступление Каменева в Моссовете ознаменовало начало нового массированного наступления на политику продовольственной диктатуры. 10 декабря Совнарком под давлением принимает решение о предоставлении рабочим организациям и другим профессиональным объединениям права закупки и провоза ненормированных продуктов. Наркомпроду предписывалось издать категорическое распоряжение всем губпродкомам и заградительным отрядам о запрещении чинить препятствия провозу ненормированных продуктов.

Далее коммунистическая фракция ВЦИК, которая после удаления левых эсеров из Советов, под руководством Каменева стала выполнять роль неформальной оппозиции правительству, образовала специальную комиссию, подготовившую проект декрета о фактическом восстановлении свободной торговли до 1 октября 1919 года. Но этот проект встретил жесткое сопротивление СНК и его председателя -- В. И. Ленина и не был реализован.

Правительство в это время было увлечено другой идеей, более соответствовавшей его принципиальным установкам. После того как провалилась политика подворного учета и нормирования потребления, продовольствен-ники начали искать иные пути проведения своей диктатуры в отношениях с крестьянством. Такой путь был

найден и законодательно оформлен известным декретом Совнаркома от 11 января 1919 года о разверстке зерновых хлебов и фуража.

Поскольку государство расписалось в своем бессилии установить достоверное количество хлебных запасов, единственное, что ему оставалось сделать, это объявить точную цифру своих потребностей в хлебе, которая потом соответственно должна была разверстываться по губерниям и уездам. Вопреки сложившемуся мнению, разверстка явилась не ужесточением продовольственной диктатуры, а ее формальным ослаблением. Она содержала очень важный элемент, а именно: изначальную заданность, определенность государственных требований, что при всем остальном ее несовершенстве было очень важным в отношениях с крестьянством. В этом смысле разверстка 1919 года явилась непосредственной переходной ступенью к процентному натуральному налогу 1921 года.