Сборник о спелеологии
Шрифт:
Нет, не все. Просто ты снова вернулся домой. А Дорога осталась. Там... в прошлом. В памяти. В запахах и улыбках.
Помнишь?
* * *
Первым к Солнцу ушел Техник. Он Долго клацал металлом, ввинчиваясь вдоль веревки в туманную вертикаль последнего колодца. Где-то наверху сиял день, и на дне Пропасти было голубовато светло. Фотограф не утерпел, выскочил прямо на снежный конус, вскинул объектив:
– Во, кадр!
– Камень поймаешь, - предостерегающе сказал Съемщик. Фотограф "не услышал", но тут из Южного портала
Вслед за Командором из портала вылез Новичок. Вдвоем они снимали веревки с Нижнего яруса. И теперь за долговязой фигурой Новичка тянулась спутанная многометровая кудель.
– Не сматывается, - сочувственно покивал Съемщик, приподняв кудель двумя пальцами до уровня носа.
– Факт!
– обрадовался Новичок.
– А как мы этот факт поднимать будем? А?
Командор покосился на них, лягнул о камень цепочкой карабинов:
– Кто-нибудь уже поднялся?
– Техник идет, - сказал Съемщик.
– О-о-одна!
– ватно дошло сверху.
– Свободна веревка, - перевел Фотограф.
– Дуй, Съемщик, я тебя запечатлею.
– Шустренько это Техник, - Съемщик неуклюже полез на снежный конус, забренчал железом.
– Сейчас и мы попробуем.
Новичок с отвращением ел глазами облепленную глиной веревку. Здесь, на снегу, она казалась еще более мерзкой. Новичок с надеждой взглянул на Командора. Тот отрешенно, как-то завороженно смотрел вверх на исполинские влажные стены. Новичок вздохнул, взялся было за осклизлый конец веревки, но тут из Южного портала показались еще две фигуры. Звон щебня под их ногами вывел Командора из задумчивости.
– Выплыва-ают расписные!
– заскрипел с бугра Съемщик.
– Дывись, Фотограф, кадр: Завхоз в обнимку с имуществом!
Завхоз пересек снежный конус, уложил на камни лохматый тюк, зло плюхнулся сверху.
– Мешок разлезся, - сказал он.
– Мы шмутье в палатку завернули. Пойдет. ...С пивом.
Фотограф галантно подал руку шедшей последней Девушке, отобрал у нее транспортник:
– Медведь ты пещерный... Заставляешь даму носить тяжести!
– Одно слово - Завхоз!
– гулко хохотнул с конуса Съемщик.
– Ну, счастливо оставаться. Я пошел.
Завхоз хотел было возмутиться, но только махнул рукой:
– С Богом!
– Там мешок остался, - сказала Девушка.
– С примусом и котлами.
Новичок встрепенулся:
– Я схожу?
– Ты наверх готовься, - сказал Командор.
– Вот веревочку смаркируйте с Завхозом, и давай. А я пока принесу.
Проходя мимо Фотографа, кивнул:
– Проверь.
– Обязательно.
Новичок снова понуро взялся за веревку.
– Что ты к ней привязался?
– скучно сказал Завхоз, когда Командор скрылся в сумраке портала.
– Она тебе что - жить не дает?
– Так смаркировать надо...
– Не бери в голову. Давай сюда - так прицепим.
Новичок с готовностью сгреб кудель. Вдвоем они смотали ее в ком, привязали к тюку:
–
– Что-нибудь брать надо?
– Новичок посмотрел вверх, в туманное жерло Пропасти, оглянулся на Девушку.
– Ты так вылези, - сказал Фотограф.
– Хоро-оший колодец!
– Чего "так", - Завхоз поднял цепь, оставленную Командором.
– Вон карабины есть - цепляй.
Новичок снова оглянулся на Девушку. Та что-то привязывала, сидя на мешке. Повертел увесистую - карабинов в двадцать - цепь.
– Пойдет. Куда ее?
– А ты ее по французской системе, - невозмутимо посоветовал Завхоз.
– На хвост цепляй.
– Куда?..
Завхоз деловито обошел Новичка и ловко пришелкнул карабины к его беседке сзади, чуть пониже спины. Фотограф фыркнул, будто закашлялся.
– Годится!
Ожидая своей очереди, Новичок бродил по нише. "Хвост" закинул за плечо, и все равно цепь волочилась по земле. Съемщик начал подъем хорошо, но на самом верху колодца что-то застрял. Оттуда, из золотого венчика скал, щелкали камни, с шипением взрывая снег.
* * *
Командор, прихрамывая, вышел из Южного портала, сбросил с плеча транспортный мешок:
– А вот и я. Как у вас?
– Смотри...
Командор поднял глаза и остолбенел: над ними, на фоне далекого неба, позвякивая извивающимся хвостом, корячилась нелепо черная, будто наклеянная на его голубизну, фигура.
– Французская система!
– Фотограф, сотрясаясь, пытался совладать с объективом.
– Кадр века!
* * *
Горы встретили их ласково. Удивленно шумели янтарные сосны, глядя с окружающих Пропасть отвесов на бурые от глины каски. И пронзительный воздух вливался в разбухшие от подземной сырости легкие. А вот трава пожухла, заржавела и прилегла, уступая солнце красочной мозаике лишайников - выплеснутая на белые камни палитра.
– Здравствуй, Солнышко! Здравствуй!
– Девушка стояла на краю пропасти еще вся во власти подъема. Она стояла и вдыхала солнечные запахи, а вокруг нее уже суетились ее закованные в потрепанную броню рыцари отцепляли, отвязывали, щелкая карабинами, снаряжение. Лица в двухнедельной щетине хмуры, а глаза уже оттаявшие, улыбчивые. Вышли!
– Ой, мальчики!
– Девушка, пошатываясь, отошла в глубь площадки, медленно опустилась в золотистое шуршание прошлогодней хвои.
– Эва-а! Внизу! Свободно.
Как нереальны голоса, теплые запахи, небо!
Она пробыла в Пропасти всего три дня. А каково сейчас им, вернувшимся на Землю после двухнедельного отсутствия? Девушка перевернулась на спину, стащила с головы каску, платок. Волосы освобожденно хлынули на хвою, будто стосковались. Посмотрела на парней. Они столпились у края, держась за растяжки, смотрели вниз. Веревки, будто выбеленная солнцем паутина, дрожа, уходили в Пропасть. Техник оглянулся, весело подмигнул, но тут кто-то сказал: - Вот он!
– и все пришли в движение. Засуетились, потащили веревку.