Сборник поэзии 4
Шрифт:
"Умолкни, существо бескрылое,Я старикану возразил.
– Пойми, что творческою силою Поэт себя перегрузил.
Пугают публику мещанскую Его большие башмаки, Его подскоки молдаванские И гагаузские прыжки.
Но если силушку по жилочкам Не разнесет лихой галоп Не сможет он подсесть к бутылочкам И взяться вновь за эскалоп.
К чему дивиться на поэтовы Скачки, прыжки и кренделя? Ведь не снесет его без этого Родная мать сыра земля.
2000
Андрей Добрынин
Реклама нас давно нервирует, Поскольку учит только худу. Она нас медленно
Свои дурацкие задания Она вбивает нам в сознанье. Она зовет лишь к обладанию И презирает созиданье.
Мы больше жизнью не пленяемся Без жвачки, пива и прокладок; Весь день по торжищам слоняемся, Хотя дела пришли в упадок.
Ведь наплевать рекламодателям, Которые к наживе рвутся, На то, что деньги покупателям Немалой кровью достаются.
Иной сжует "Дирол" и "Стиморол", Потом пивка еще накатит, А завтра у него, родимого, На хлебушек и то не хватит.
И все ж - следите за рекламою! Учтите, что у нас в России Пока болезненная самая И чахлая буржуазия.
Но если потекут деньжонки ей За все, что нам она предложит, Тогда она на ножки тонкие В конце концов подняться сможет.
Малютка скоро станет крепкою, Прожорливою, словно свинка, И мы порадуемся - с кепкою Сшибая мелочь возле рынка.
Пусть жизнь нас до смерти затюкает Для нас сие отнюдь не драма, Ведь перед смертью нас баюкает Сладчайшим голосом реклама.
2000
Андрей Добрынин
Скажу я честно, что эротика Для нас - подобие наркотика: Мы измышляем эти сальности, Чтоб защититься от реальности. Еще скажу я вам по-честному: Нас не влечет к простому, пресному, Нам подавай чудное, странное И, если можно, иностранное, Пусть даже форменное чучело. Нам красота давно наскучила, Мы жертвуем любой славянкою, Чтоб слиться с потной негритянкою, А после, как большим событием, Таким бахвалиться соитием. Нам не по нраву формы строгие Нет, нам милее одноногие, Трясущиеся и горбатые, Но по возможности богатые. Такие вкусы и понятия Имеет творческая братия, Поскольку ей страшней летальности Налет рутины и банальности.
Девчонки! Я платить советую Писакам тою же монетою Чтоб вам вписаться в их эстетику, Забудьте моды и косметику, Ходите грязные, помятые, Опухшие, всегда поддатые, Бранитесь в транспорте общественном И поведеньем неестественным, Переходящим в приставание, Вы привлечете их внимание.
Но подожду сорить советами, Чтоб заявить: дружить с поэтами Занятие бесперспективное, Ведь это публика противная, Все - тунеядцы, алкоголики, Но похотливые, как кролики, И странно девичье желание Шагать по жизни в их компании.
Коль не допустите оплошности, То их увлечь не вижу сложности, И с их больным воображением Все быстро кончится сближением. Вы покорите сочинителя, Придя к нему из вытрезвителя, С утра уже опять под газом И с жирным фонарем под глазом.
20000
Андрей Добрынин
Когда я в поручень трамвая Вцепляюсь старческой рукой, То тупо недоумеваю: Ужель я старенький такой?
Все так внезапно получилось,
Я стар, плешив и неопрятен, И это все подобно сну. Мой череп от пигментных пятен Весьма походит на луну.
Но ты, читатель, луноходом Меня за то не называй, Ведь не был я таким уродом, Когда карабкался в трамвай.
Я был подтянутым и бодрым И наяву, а не во сне Я к женским аппетитным бедрам Прильнуть старался в толкотне.
Мне очень нравилась поездка, Я был всем людям брат и друг, Но вдруг трамвай тряхнуло резко, И что-то изменилось вдруг.
Трамвай свернул - и только скуку Мне стали женщины внушать, И я свою увидел руку И начал в ужасе дрожать.
Откуда вздувшиеся вены, На коже - стариковский лоск?! Увы, такие перемены С трудом вмещает старый мозг.
Вошел в трамвай юнец-мечтатель, А вышел сморщенный бабай. Но ничего! И ты, читатель, Однажды сядешь в тот трамвай.
2000
Андрей Добрынин
Порой ни в чем не виноватые Страдают в жизни всех хужее: Фортуны пальцы шишковатые Сомкнулись у меня на шее.
И я хриплю:"Рятуйте, милые, Несносен этот жребий жуткий, Она ведь душит с блядской силою, В гробу я видел эти шутки!"
Но люди милые, хорошие Судьбину злую не отгонят. Они усвоили: не трожь ее Тогда она тебя не тронет.
Спасибо, люди, вам за почести, За восхищенные трибуны, Да и за то, что в одиночестве Придется встретить гнев фортуны.
А то притащитесь на выручку, Надоедите хуже смерти, А после вспомните про выручку, Мной собранную на концерте.
Живу я всех благополучнее, Так оставайтесь в этой вере, А мне без вас и жить сподручнее И подыхать в такой же мере.
К успокоению взаимному Хриплю я весело под водку, Как мне, парнишечке безвинному, Клешня судьбы вцепилась в глотку.
2000
Если Ольгой женщина зовется, Андрей Добрынин Ты с любовью к ней не подходи Сердце механическое бьется У нее в пластмассовой груди.
Ламповый компьютер допотопный Установлен в голове стальной И программой обеспечен злобной Вражеской программой подрывной.
Некогда заморские спецслужбы, Чтобы Русь стереть с лица земли, К нам на фестиваль добра и дружбы Эту бабу скрытно завезли.
Здесь ее в гостинице собрали С помощью шурупов и гвоздей И в насмешку Ольгою назвали, И пустили жить среди людей.
Кибербабе этой предстояло Насаждать у нас капитализм. Злоба цэрэушников паяла Аппетитный этот механизм.
Как молитву, ты бормочешь:"Ольга!", К ней летишь, страдая и любя, А компьютер сообщает, сколько За душой деньжонок у тебя.
Для тебя любовь - превыше рая, Ну а кибербаба гнет свое Что она, мол, женщина земная И земные нужды у нее.
Если ты, мол, не квашня и плакса, То подругу обеспечишь ты Так и сводит кибербаба к баксу Наших пылких юношей мечты.
И тепер, разграбив все в отчизне И нахапав денег - пруд пруди, Оборачиваемся - а в жизни Только кровь и мерзость позади.