Сборник Поход «Челюскина»
Шрифт:
Тогда Куканов остановил машину и сказал Отто Юльевичу:
— Необходимо снять человека, ящик лимонов и банку бензина.
Иван Александрович Копусов обратился ко мне:
— Может быть, ты не особенно хочешь лететь?
Но я уперся.
Тогда Отто Юльевич предложил сойти Копусову. Инцидент был исчерпан. Копусов пересел на подплывшую моторку, захватив лишний груз, и мы взметнулись в воздух.
Я только мельком успел взглянуть на корабль, на дым из трубы, на горизонт, покрытый снегом и льдом.
Потом все
Шмидт сидит рядом с пилотом впереди. Красинский — в передней кабинке. Смотрю в окно: лед сплошной и майн гораздо меньше. Просыпается бортмеханик, достает хлеб, масло. Ест. Рукой показывает вперед.
В тумане — впереди гряда горных кряжей. Мы идем прямо в туман. Он лежит внизу белыми хлопьями ваты. Направо — солнце. Шадрин достает карту. Говорить трудно: шум моторов оглушает. Он показывает пальцем по карте. Бухта Сомнительная, бухта Роджерса.
Ближе к острову Врангеля больше воды, в окнах тумана она блестит вороненой сталью.
Наконец самолет начинает снижаться. В просветах чуть мелькнули полоски песчаной косы, уходящей в воду. Показались скалистые головы сопок. Забираем опять вверх. Шадрин кричит на ухо:
— Это была бухта Сомнительная, а нам надо к бухте Роджерса, там станция.
Идем вдоль берега к востоку. Слева — горы, опоясанные туманом.
Дальше видимость лучше, и у бухты Роджерса последние клочки: предательской туманной ваты пропадают. Виражи перед посадкой отличаются сильным креном, при котором инстинктивно упираешься руками в стены. В окне вертится увеличенный план бухты Роджерса.
Удар о воду ощутим, как прыжок с крыши одноэтажного дома. [134]
И вот мы уже рулим к косе, на которой стоят станционные постройки, выстроившиеся в шеренгу.
К самолету подбегают люди: т. Власова — жена начальника острова, радист, переброшенный сюда Кукановым, стройный латыш Страутман и двое эскимосов.
По доске, перекинутой с берега на поплавки самолета, сходим на землю.
Власова и Страутман ведут нас в дом станции.
Красинский и Куканов как старые знакомые начинают хозяйничать и с помощью Власовой из яичного порошка готовят омлет. Мы с Отто Юльевичем выходим наружу и осматриваем постройки.
На пригорке, повыше станции, стоят временные палатки эскимосов. Они прибыли сюда в ожидании парохода. Во всем видна подготовка к его приходу.
Сложенные пирамиды моржового клыка, мамонтовых перекрученных бивней, развешенные повсюду шкуры медведей, живые медвежата в специальном сарае — все это готово к погрузке на пароход. Песцы уже раньше были
Помещение бани в полузапущенном состоянии. Рация имеет моторы и оборудование, но из-за неисправности их не работает. Страутман налаживает радио в жилом доме.
Жилой дом требует большого ремонта. Но даже беглый осмотр показал нам, что хозяйский глаз на станции есть.
Вечером, отведав омлет системы Красинского, за чаем Отто Юльевич расспросил у Власовой о положении на острове.
Начальник станции Минеев вынужден был перебраться из-за отсутствия топлива на северное побережье, где есть плавник. Сейчас он там устраивает жилье. Эскимосы с нетерпеньем ждут парохода.
О себе Власова говорит, что они с мужем затосковали о материке и за четыре года пребывания здесь сильно устали.
Запасы пиши и одежды есть. Больное место — отсутствие топлива.
— Последние ящики дожгу и поеду к мужу на север, — говорит Власова.
Переночевав, поднялись утром в тумане и пошли на мыс Северный.
Когда самолет взял высоту и вырулил к югу, мы были ослеплены блеском с востока, где огромным полированным гранитным пьедесталом высился Геральд. Солнце до блеска отшлифовало его.
Забилось сердце при мысли о том, что этот пограничный советский [135] аванпост мы еще не освоили. Велики пространства нашей Страны советов!
Чистая вода у Геральда быстро кончилась, навстречу снова наплывал лед, суровый и холодный. И напрасно мы напрягали глаза, припадая то к одному, то к другому борту нашего самолета, — воды не было. Только когда ясно вырисовался скалистый берег мыса Северного, мы заметили кое-где полыньи.
Темное пятнышко у берега величиной со спичечную коробку при нашем приближении превратилось в подлинный, но крошечный корабль.
Это был «Челюскин». Три раза вылетел пар из игрушечной трубы, и мы услышали вместо гудка тихий, придавленный лай. Точки людей шныряли по палубе. [136]
Мы делаем круг еще ниже и летим вперед, указывая, куда итти «Челюскину». Сами же через 10 минут садимся у станции мыса Северного.
Здесь Отто Юльевич тщательно осматривает только что воздвигнутые постройки, удивляется прекрасному их выполнению, хвалит краснознаменца Петрова, начальника станции мыса Северного, знакомится с работниками, расспрашивает обо всем.
Когда солнце стало садиться, из-за скал мыса вышел темным силуэтом массивный «Челюскин». Он медленно приближался.
Мы сели на моторный катер и поплыли ему навстречу.
Но все усилия катера были напрасны: даже небольшие торосы были для него горами. Надо было ждать корабля. Он шел медленно, с трудом и, не дойдя до нас, остановился.
Тогда мы сошли на лед и через полчаса были у судна. Огни кают манили уютом. Несколько прощальных рукопожатий с северянами, и по веревочному трапу мы поднялись на борт. [137]