Сборник "Приключения Томека на разных континентах". Компиляция. кн.1-5

Шклярский Альфред

Амуром русские впервые заинтересовались в 1636 году. Спустя три года они начали исследование долины Витима к востоку от Байкала, потом предприняли попытку найти дорогу к Амуру. По приказу иркутского воеводы из Якутска на юго-восток направилась крупная экспедиция. Плохая организация ее привела к значительным потерям. Только часть казаков под командованием Пояркова дошла до реки Алдан и по ней до Станового Хребта, где обнаружила истоки Зеи. По Зее казаки дошли до берегов Амура. Вниз по Амуру экспедиция добралась до Охотского моря и вдоль его берегов пришла к городу Охотску.

Поощренные

открытием Пояркова, его последователи нашли более удобную дорогу вдоль рек Олекмы и Урюма. В 1649-1651 годах во главе небольшого отряда к Нижнему Амуру прошел Ерофей Павлович Хабаров.

Хабаров во многих местах построил остроги и посадил в них гарнизоны казаков. Живописные места в районе устья Уссури восхитили Хабарова. Сихотэ-Алинский хребет, простирающийся в Уссурийском крае с юга на север и отделяющий морское побережье от бассейна реки Уссури, постепенно снижался к западу и подходил непосредственно к месту впадения Уссури в Амур. Возвышенность террасами опускалась к берегам рек и с нее открывался великолепный вид на просторные поймы. Двести лет спустя Муравьев-Амурский построил на этом месте поселок Хабаровку, которая потом стала городом Хабаровском в честь знаменитого землепроходца.

Русские поселенцы на Амуре встретились с сопротивлением маньчжур, завоевавших к тому времени весь Китай. В 1689 году был заключен Нерчинский договор, по которому были установлены границы между Китаем и Россией.

Губернатор Восточной Сибири, упомянутый уже Николай Муравьев-Амурский, основал также город Благовещенск. По Айгунскому договору в 1858 году была установлена окончательная граница, по которой ничейный тогда Уссурийский край был закреплен за Россией. Дело в том, что в 1854 году Крымская война вызвала необходимость быстрого снабжения продовольствием и амуницией русского Тихоокеанского флота. Самый удобный и дешевый путь вел по Амуру. Муравьев, желая быстрее заселить Приамурье, даже вмешивался в семейную жизнь казаков и ссыльных, силой заставляя их жениться.

Вильмовский закончил свой рассказ. Томек подмигнул боцману и смеясь воскликнул:

– Жаль, что вас тогда здесь не было! Тогда вы уже давно были бы женаты!

– У тебя только женитьба на уме, - оборвал его моряк.
– Мне женитьба нисколько не нужна, а вот ты, хотя у тебя еще под носом молоко не обсохло, вероятно, скоро пригласишь меня на свадьбу! Попадешь Салли под каблучок и сразу станешь покорным, как теленок!

– Вы так считаете?!
– ответил обиженный Томек.
– Вот я скажу Салли, что вы о ней говорите.

– Салли решит, что я прав! Она же умница-девушка! Она как-то очень обрадовалась, когда я сказал, что в старости буду нянчить ваших детей.

– Ох, не поздоровилось бы им от этого!
– расхохотался Томек.
– Таким нежным ручкам можно, пожалуй, доверить воспитание медвежат, да и то надо позаботиться об особой осторожности, чтобы вы не помяли им бока.

Боцман принял эти слова как комплимент. Он засмеялся и с удовольствием посмотрел на свои огромные суковатые руки.

– Ну что ж, мои старики постарались наделить меня силой, - сказал он минуту

спустя.
– Но не печалься, браток, к старости я, конечно, ослабею, и, кроме того, из любви к тебе и Салли буду осторожным.

Таким образом, ведя серьезную беседу об открытии Приамурья и обмениваясь шутливыми замечаниями, звероловы и не заметили, как перед ними, там, где Зея впадает в Амур, появился Благовещенск, город, выросший на месте прежней Усть-Зейской станицы.

В это время сыщик Павлов крадучись появился на палубе. Он был одет в черный сюртук, на голову надел черный котелок. Котелки, или жесткие шляпы с приподнятыми вверх краями, тогда часто носили агенты охранки.

– Посмотрите только, как сегодня разоделся наш ангел-хранитель, - вполголоса заметил боцман.
– В этом черном одеянии, с котелком на голове, он похож на трубочиста или гробовщика.

– Скорее на гробовщика! Вид его никому не приносит счастья, - добавил Томек.
– В Благовещенске он наверняка сразу же побежит к исправнику, чтобы вручить ему рапорт.

– Ты прав, ему представится великолепный случай отплатить нам за карцер той же монетой, - с неохотой сказал Смуга.
– Лишь бы он там не наболтал лишнего.

– Мрачное выражение лица сыщика не предвещает нам ничего хорошего, - добавил Вильмовский.
– Будем надеяться, что рекомендательные письма к губернатору позволят властям не обращать внимания на доносы Павлова.

– Сто бочек испорченного китового жира вам в зубы, перестаньте вы каркать, как зловещие вороны!
– обозлился боцман.
– Не делайте из мухи слона! Он мрачен, потому что после вчерашней выпивки у него все внутренности огнем горят. Чего же ему жаловаться? Ведь мы угостили его как следует!

– Вы, вероятно, забыли о карцере и о крысах, - возразил Смуга.
– Это неразумно - забавляться спичками, сидя на бочке с порохом.

– Не я это предложил, - защищался боцман.
– А Некрасов так ничего о нас и не знает!

Они прервали беседу. "Сунгач" освободил баржи, чтобы взять их на буксир сбоку. Ловко сманеврировав, пароход направился прямо к пристани.

В порту на якорях стояло несколько барж, а у самой пристани готовился к отплытию почтово-пассажирский пароход, который уже повернулся носом к середине реки.

Некрасов подвел "Сунгач" к берегу. Как только матросы выбросили на берег трап, Павлов подошел к путешественникам и сообщил, что направляется по начальству.

– А вы вернетесь на пароход к обеду?
– любезно спросил Вильмовский.

– Нет, я предпочитаю пообедать в городе, - резко ответил агент и добавил: - Только не забудьте, господа, явиться к здешнему приставу. Надо было бы вам также нанести визит его превосходительству губернатору. По всей вероятности, мы встретимся в полицейском управлении.

– Спасибо за совет, мы, конечно, там с вами встретимся, - ответил Вильмовский.
– Я надеюсь, что при вашей помощи нам удастся быстро оформить разрешение.

– Ну конечно! Ведь вы все время находитесь под моей опекой, - сказал Павлов, силясь улыбнуться. Он приподнял котелок и исчез на берегу.