Сборник произведений
Шрифт:
И с меня не сводит взгляд.
Нам с ним нужен переводчик,
Сын сказал ему :«Послушай,
Извини его, дружище,
Папа просит: «Тави яд!» *
Я казнил себя жестоко:
– Ну и что ж, что я – советский,
И не знал другого крова,
В паруса чужие дул…
Но – велик язык Пророков,
Знаменит язык библейский –
Пес все понял с полуслова,
Сходу лапу протянул.
Чайки тешились в просторе,
И крутился у причала
Ашкелонский
Жадно съевший пару пит,**
И глядели в сине море
Бравый сын – сержант Цахала***,
Я – еврей седой и старый,
Не освоивший иврит…
– ------------------------------------------
*«Тави яд!» - (иврит) «Дай лапу!»
**Пита - (арабск.) лепешка
***Цахал – (иврит, аббревиатура) Армия Обороны Израиля
В карьере
Летим вперед, наш «газик» бодр,
Мы на маршруте.
Мой рыженький водитель Петр
Баранку крутит.
А ветер бьется за окном
Вольготно пьяный.
Мы бойко едем за песком
В карьер песчаный.
Остались в стороне гроза
И сосен тени.
Но вот, нажав на тормоза,
Уперлись в стену.
Величья твердого полна
И с гордым взглядом,
Стена! Гранитная стена
Стояла рядом.
Я удивленья скрыть не смог,
Взглянул на Петю.
– Да! Это наш стоит песок! –
Шофер ответил.
И, сохраняя важный вид –
Орлом казался –
Он пальцы запустил в гранит,
И тот поддался!
Куда же делся монолит?
Его не видно!
Но, черт возьми, ведь был гранит!
Ах, как обидно!
И в кулаке теперь лежит
Песочек, серость!
А был гранит! Сплошной гранит!
Куда все делось?
И только память сохранит,
Какая жалость –
Как все на свете, тот гранит
Настигла старость.
В сельской больнице
Гипертоник умирает к ночи.
Сбились с ног шприцы, тревожны лица.
Ртуть в приборе старом Рива-Рочи
Перешла запретные границы.
Говорят – ему мешают тромбы,
У сосудов – тонкая природа.
Говорят, что кислород помог бы,
Только нет в больнице кислорода.
В городе – лекарства высшей пробы.
(Южное прислало государство).
Говорят – лекарство помогло бы,
Только нет здесь этого лекарства.
Гипертоник
В окна смотрят скорбных елей ветки.
Ртуть в приборе старом Рива-Рочи
Серебрится на своей отметке.
Занятия фотографией
Я помню: заставленный стол,
И кошка глядит удивленно.
Чуть-чуть сероватый метол,
Кристаллики гидрохинона.
Здесь сода, безводный сульфит
И банки других химикалий.
А в черном пакете лежит
Таинственный бромистый калий.
И в каждом - особая стать,
И ждет не дождется посуда,
Ведь если все это смешать
В растворе, получится чудо.
Прозрачен волшебный раствор,
Наполнена жизнью кювета.
С раствором ведут разговор
Безмолвно крупинки сюжета.
Рубиновым светом горит
Фонарь... Ты слегка улыбнулась.
И с тонкой бумаги глядит
Моя черно-белая юность.
В парке Тель-Авива
В Тель-Авиве, в придорожном парке
Каждый проходящий видеть мог:
Девушка-сержант вязала шарфик,
Пара спиц, сиреневый клубок.
На коленях – тонкая тетрадка,
Где узор ажурный отражен,
А пилотку юная солдатка
Уложила плотно за погон.
И мелькали спицы быстро, ловко,
И вставали петли в общий строй.
И висела строгая винтовка
У нее за худенькой спиной.
Старый рыцарь
Жизнь не раз брала меня на вилы,
Но крепился, нервы мог унять…
Мне сегодня место уступила
Девушка в трамвае номер пять.
Я не в силах скрыть своей досады,
Что буравом вертится в мозгу:
– Что Вы, что Вы, девушка! Не надо!
Я еще вполне стоять могу!
Грудь надул, вовсю расправил плечи,
Посмотрите, чем я не орел?
Юноша, стоявший недалече,
Удивленно головой повел.
<