Сборник рассказов для людей, читающих по-русски
Шрифт:
– Добрый день! Меня зовут Анастасия. Вы по поводу аппарата?
Оля кашлянула:
– Да, я Ольга. Мы созванивались вчера вечером.
– Да-да! – защебетала Анастасия. – Вот, пожалуйста. – И она протянула Оле какую-то белую трубочку, похожую на тампон для тех самых дней. В запаянном полиэтиленовом пакете.
Оля недоверчиво взяла аппарат двумя пальцами.
– Вот здесь две кнопки, – сказала Анастасия. – Нажимаете верхнюю – и тело уменьшается на двадцать процентов. Здесь встроенный сенсор, работает на базе фотошопа, так что будет постоянно считывать ваш внешний вид и постепенно делать из вас красотку, как эти все инстателочки. Но напоминаю!
– Да, недавно исполнилось, вот паспорт, – Оля протянула документ. – А вторая кнопка?
– Вторая возвращает все назад. Точнее, отменяет предыдущий шаг. По крайней мере должна… – голос Анастасии вдруг стал менее уверенным. – Но пока все шло хорошо, все отзывы положительные. Берете?
Оля кивнула, спрятала «тампон» в сумку и вышла на улицу.
Была зима, но за эти пять минут в помещении она успела облиться с ног до головы потом и теперь пыталась прийти в себя. Когда ты весишь без малого 130 кило в 18 лет, то совершенно неважно, зима или лето, – жизнь твоя все равно невыносима и точка. А одногруппницу Светку все время хочется убить и тоже точка. «Фотомодель, блин. Обычно им до таких, как мы, дела нет, мы просто не существуем. И чего она ко мне привязалась…» – уныло думала Оля, уже бредя на пары.
В универ она пришла за пятнадцать минут до звонка, аудиторию как раз открыли, и вся группа ломанулась внутрь с целью поскорее занять места на «камчатке», подальше от унылого препода по эстетике. Внезапно Олю кто-то сильно толкнул, и она по инерции чуть сама не снесла нескольких человек рядом.
– Айй!.. Корова жирная, куда прешь! Как ты уже достала! Ты мне еще и кофту порвала, гадина! – конечно, это была, как назло, Светка. Обычно у Оли в таких ситуациях немедленно появлялось желание исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю. Но сейчас она вспомнила про аппарат и неожиданно почувствовала злой азарт.
Поток уже выплюнул ее в аудиторию, народ рассосался и начал рассаживаться. «Сейчас я вам всем покажу, – кипя от ярости, думала Оля. – Сейчас вы все увидите, что со мной произойдет». Она подошла к Светке, вытянула вперед руку с аппаратом и победоносно нажала на кнопку. Но прибор оказался и впрямь экспериментальным, потому что едва успевшая удивленно взглянуть на Олю Светка в ту же секунду растворилась в воздухе, а на пол аудитории аккуратно и печально опустились свитерок со свеженькой дырочкой, джегинсы, два браслета, три колечка и бельишко. И составили компанию внезапно осиротевшим ботильончикам.
Когда твой кот – социопат
Дети давно просили кота.
Сын – черного мальчика. Дочь – белую девочку.
Когда аргументов «против» не осталось, в приюте был отыскан подходящий вариант – белый мальчик.
С именем мои старорежимные дети не заморачивались. Барсик, говорят, он будет. И все тут.
Ну ок. С моей точки зрения. Я тоже этот, консерватор. А вот Барсик оказался пофигистом. Его что Барсиком, что кыс-кысом – ноль эмоций. На своей волне чел. Что есть кот, что нету. Сегодня откликнусь – завтра нет. Сегодня погладишь – а завтра фиг.
В остальном проявлял себя довольно по-котиному. Днями сидел на кухне и почему-то сверлил глазами вентиляционную решетку. Ночью спал. Никаких претензий. Лоток уважает. Сухой корм грызет. За ноги
Притерлись. Но знаете, как-то без души. Не того хотелось детям. Не на такого питомца рассчитывали. На более классического, что ли. Чтобы и с бумажкой с ниточкой, и погонять, и спать с собой поукладывать.
Однажды ночью я проснулась от звуков. С кухни. Кто-то что-то отодвигал, придвигал… Я пугливая невероятно. Разбудила мужа, пошли вместе. Он впереди, я за ним.
На кухне горит свет, решетка от вентиляции валяется на полу. На столе стоят чашки, гринфилд наш черный пакетированный, печенье. За столом – Барсик. Натурально по-человечьи, нога за но… тьфу, лапа за лапу. Рядом с ним, на другой табуретке – человечек… Нет, скорее, кукла. И какая-то, знаете, до боли знакомая.
Мы с мужем, понятно, остолбенели от картинки. Но дальше было круче. Открывает Барсик пасть свою и выдает приятным баритоном:
– Сергей, Ирина! Ну вот клянусь! – и лапой себя в грудь. – Не по тем я делам. Люди вы хорошие и дети у вас не совсем монстры, и привык я к вам, чоужтам. Но… не могу. Не то у меня нутро. Социопат я. Но не могу просто уйти. Поэтому нашел себе преемника. Кузьма любезно согласился быть вашим домашним домовым. Поверьте, это даже лучше, чем котейка. Ус даю!
Мы с мужем смотрим на человечка – и точно! Это же домовенок Кузька из мультика! А он так:
– Здрассссьте, – шелестит и стеснительно глазками стреляет.
А Барсик:
– Вооот… Ну, вы тогда знакомьтесь, а я, значит, в общем, оревуар.
Задрал хвост, вскочил на подоконник, открыл форточку и выпрыгнул в ночной туман.
История одного дневника
«март, 1965.
Это кафе на 14-й улице тесное и тусклое, но мне почему-то здесь уютно. И кофе очень хорош. Я прихожу сюда уже третий раз и по странному стечению обстоятельств каждый раз вижу его. Не знаю… Наверное, так бывает, когда вереница людей ежедневно просто проносится мимо, но однажды взгляд и память застревают на каком-то человеке. Так и здесь. Он довольно молод, гладко выбрит и все время в окружении друзей. Они галдят, курят и что-то бурно и весело обсуждают.
декабрь, 1965.
Я прихожу в это кафе исправно каждую неделю. Он появляется здесь по четвергам, я уже вычислила. Всегда не один, всегда! Это так удивительно. Ведь я, например, так и не нашла себе компании для походов сюда. А им с друзьями всегда весело и есть о чем поговорить. Нет, за все время он так и не приметил меня, хотя мы, можно сказать, каждую неделю несколько часов проводим практически вместе. Я знаю наизусть уже каждую складочку у его рта, всю коллекцию усмешек, три седых волоска на левом виске и изогнутую венку на правом. За этот почти год, что мы «знакомы», он стал более, что ли, зрелым, а разговоры за столом – более тихими и отрывистыми.
февраль, 1966.
Сегодня он впервые не пришел. Я не могла найти себе места. Заказала четыре чашки кофе, четыре! Выкурила почти пачку. Были только три его друга. Что-то тихо обсуждали. Он так и не появился. Я ушла.
март, 1966.
Его так и не было.
апрель, 1966.
Не появляется! Друзья приходят.
май, 1966.
Приходит только один из друзей. И гораздо реже.
июнь, 1966.