Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
— А вы еще и тактичны, оказывается, — враждебно заметила государыня. — Зачем вы мне все это рассказываете? Развлечь на дорожку?
Стрельчатые высокие окна померкли окончательно, в огромном холодном зале было пусто и сумрачно.
— Пора, государыня, — напомнил он. — Вы там нужны.
— Нужна… — с горечью повторила она. — Кому я там нужна!.. Если бы вы только знали, как вы не вовремя…
— Но вас там ищут, государыня.
Похоже, что государыня испугалась.
— Как ищут? — быстро
Он посмотрел на нее с любопытством.
— Вы всерьез полагаете, что отсутствуете не более пяти минут?
— А сколько?
— Два с половиной часа, — раздельно выговорил он, глядя ей в глаза.
— Ой! — Государыня взялась кончиками пальцев за побледневшие щеки. — И что… заметили?
— Ну конечно.
Портьера всколыхнулась, и вошла синеглазая красавица фрейлина. Красавица? Да нет, теперь, пожалуй, он бы ее так назвать не рискнул. "В них жизни нет, все куклы восковые…" — вспомнилось ему невольно.
— Государыня! К вам Фонтанель!
Стрельчатые окна вспыхнули, камни зала вновь озарились цветными бликами, и стоящий у трона человек закашлялся, чтобы не рассмеяться.
Стремительно вошедший Фонтанель был строен и пронзительно зеленоглаз. Немножко Сирано, немножко Дон Гуан, а в остальном, вне всякого сомнения, — какой-нибудь сорванец из переулка, где прошло детство и отрочество государыни. Придерживая у бедра широкую, похожую на меч шпагу, он взмахнул шляпой, одно перо на которой было срезано и, надо полагать, клинком.
— Я прошу извинить меня, Фонтанель, — явно волнуясь, начала государыня. — Поверьте, я огорчена, но… Срочное государственное дело…
Мастерски скрыв досаду, зеленоглазый бретер склонился в почтительном поклоне, но взгляд его, брошенный на пришельца, ничего хорошего не обещал. Цепкий взгляд, запоминающий. Чтобы, упаси боже, потом не ошибиться и не спутать с каким-нибудь ни в чем не повинным человеком.
— Это… лекарь, — поспешно пояснила государыня, и взор Фонтанеля смягчился. Теперь в нем сквозило сожаление. "Твое счастье, что лекарь, — отчетливо читалось в нем. — Будь ты дворянин…"
— Да вы хоть знаете, что такое "фонтанель"? — тихо и весело спросил пришелец, когда они вдвоем с государыней выбрались из зала.
— Не знаю и знать не хочу! — отрезала она.
Лабиринт сводчатых переходов вновь натолкнул его на мысль о темнице, где должна была по идее томиться сварливая женщина без особых примет, однако от вопроса он решил тактично воздержаться.
Вскоре они пересекли ту неуловимую грань, за которой начинается реальность, и остановились в пустом прокуренном коридоре. Дверь отдела была прикрыта неплотно.
— Слышите? — шепнул он. — Это о вас…
— Интересное дело! — вещал за дверью раздраженный женский голос. — Мечтает
— Так а что ей еще остается, Зоя? — вмешался женский голос подобрее. — Страшненькая, замуж никто не берет…
— Интересное дело! Замуж! Пускай вон объявление в газету дает — дураков много… Интересное дело — страшненькая! Нет сейчас страшненьких! В джинсы влезла — вот и фигура. Очки фирменные нацепила — вот и морда… А то взяла манеру: сидит-сидит — и на тебе, нет ее!..
Государыня слушала все это, закусив губу.
— Знаете, — мягко сказал он, — а ведь в чем-то они правы. Если бы время, потраченное вами в мире грез, использовать в реальной жизни… Мне кажется, вы бы достигли желаемого.
— Чего? — хмуро спросила она. — Чего желаемого?
Он вздохнул.
— Прошу вас, государыня, — сказал он и толкнул дверь кончиками пальцев.
В отделе стало тихо. Ни на кого не глядя, государыня прошла меж уткнувшимися в бумаги сотрудницами и села за свой стол.
С горьким чувством выполненного долга он прикрыл дверь и двинулся прочь, размышляя о хрупких, беззащитных мирах грез, куда по роду службы ему приходилось столь грубо вторгаться.
Свернув к лестничной площадке, он услышал сзади два стремительных бряцающих шага, и, чья-то крепкая рука рванула его за плечо. Полутемная лестничная клетка провернулась перед глазами, его бросило об стену спиной и затылком, а в следующий миг он понял, что в яремную ямку ему упирается острие широкой, похожей на меч шпаги.
— Вы с ума сошли!.. — вскричал было он, но осекся. Потому что если кто и сошел здесь с ума, так это он сам. На грязноватом кафеле площадки, чуть расставив ботфорты и откинув за плечо потертый бархат плаща, перед ним стоял Фонтанель.
— Как вы сюда попали?… — От прикосновения отточенного клинка у него перехватило горло.
— Шел за вами. — Зеленоглазый пришелец из мира грез выговорил это с любезностью, от которой по спине бежали мурашки. — Сразу ты мне, лекарь, не понравился… А теперь, если тебе дорога твоя шкура, ты пойдешь и вернешься сюда с государыней!..
Дурная привычка
Как трудно найти настоящего друга и как легко его потерять! И ведь говорил я себе: бросай ты свои дурные привычки. Чего стоит, например, твоя манера крутить пуговицу собеседника!
…Едва я прикоснулся к пуговице, его начали сотрясать судороги. Затем он принялся разительно меняться.
У него вырос горб. Потом пропал. Зато укоротилась левая нога, а лицо обрело негритянские черты.
Совершенно обалдев, я по инерции крутил пуговицу до тех пор, пока мой новый друг не превратился в лохматого бульдога тигровой масти.