Шрифт:
Подарок друга
Посвящаю своему Другу — Путнику и Страннику в одном лице.
Человеку: с открытой душой — скромному и гордому.
Шел человек по полю. Из далеких мест шел. Устал и присел отдохнуть. Жарко, знойно ему: ни ветерка, ни тенечка. Кое-как попил, а есть вообще не хотелось, и собрался он дальше идти, посмотрел — ничего ли он не забыл. Сунул он руку в карман и нащупал желудь. На ладони желудь казался совсем маленьким, но путнику он был очень дорог.
В краю дубовых лесов у путника
— Серега, ты храни его как память, а когда приедешь, посади у дома. Вот я и буду рядом с тобой: в жару спасу от зноя, в дождь дам укрытие, зимой буду напоминанием, летом буду шелестеть листвой — разговаривать с тобой…
Ничего не ответил друг, ему было больно прощаться, и он старался запомнить каждую черточку на обветренном лице родного человека. Сергей лишь сжал в кулаке желудь и почувствовал твердую крепость семени. «Так и наша дружба — крепка с раннего детства», — подумал он, и ушел в ночь. Сергей не стал оборачиваться, чтобы не растравлять этим рану расставания.
Солнце напекло затылок, и путник перевернул кепку козырьком назад. В ладони тепло твердел подарок. Последние две недели были дожди. Куртка постоянно была влажной, наверное, поэтому желудь начал прорастать.
— Молодец малыш, тянешься к свету! — улыбнулся путник.
Решение созрело неожиданно. Сам путник не мог понять, что его подтолкнуло к действию. Он нашел низину, вырыл ямку, прокопал канавки к ней. Желудь упал в мягкую почву правильно — словно давно ждал этого.
— Хороший мой, не обижайся. У каждого существа во Вселенной есть свое место в жизни, мне кажется, что твое место здесь… Придет время, и я обязательно приду к тебе, но так будет лучше ВСЕМ, кто увидит и полюбит тебя, и… ты в конце концов поймешь, для чего ты живешь! Поймешь, что нужен, что ты не один и вокруг много хорошего. Видишь, я поливаю тебя из своей фляги — ты обязательно вырастешь, малыш!
Путник понял свою ошибку утром. С приходом нового дня пришло ласковое, а затем опаляющее солнце. И путник стал заложником своей дружбы. Нельзя бросаться подарками друзей и тем более нельзя бросать маленьких на произвол судьбы.
Потянулись дни ожидания дождя. Днем путник делился кровом — накрывая подолом куртки взрыхленную землю. Он поливал её понемногу — воды было мало. На третий день фляга опустела. В конце четвертого мимо проезжала машина. Водитель остановился, увидел канавки сходившиеся лучами к «солнышку» перекопанной земли. Он поинтересовался, что путник здесь делает посреди степи?
Путник рассказал. Водитель покрутил пальцем у виска, но водой поделился и обещал забрать на обратном пути. На пятый день и эта вода кончилась, а на шестой начали собираться тучи.
Никогда в жизни путник так не радовался дождю. Он знал, что дожди здесь бывают месяцами, и если зарядило, то закончится не скоро.
— Пока, малыш. Я буду скучать по тебе! — сказал Сергей.
Он нарвал травы и прикрыл землю над желудем — теперь земля напитается водой, а под травой и солнце,
Человек так и не пришел больше к дубу, и как сложилась его жизнь, не знало ни дерево, ни друг путника.
А дуб рос и набирался сил, потому что в жизнь его была влита дружба, место для него выбирали с терпением, сажали с желанием, поливали с любовью… А любовь и дружба, как говорится в сказке про Золушку, может творить чудеса.
Сказка проросла в жизнь. Никто не скажет точно, было ли рассказанное ранее правдой или это вымысел. Но есть один неоспоримый факт — дуб вырос и стоит великаном степи уже много лет. Путникам он дарит прохладу, птицам предоставляет дом, грызунам еду в виде желудей… Всем нужен Дуб.
А что же чувствовал сам Дуб? Дереву было хорошо: он всем радовался, и только где-то глубоко внутри было нехорошо — он много лет чего-то ждал. Он и сам не знал кого ждет, но чувство жило, и однажды…
Под дубом остановился босой старик с обветренным лицом и огромного размера клюкой. Он подошел, прислонился к морщинистому стволу лбом, обнял ствол и на минуту застыл. За прошедшие годы многие люди обвивали дуб руками. Сегодня было иначе. Старик иногда смахивал рукавом слезу и тихо бормотал:
— Вот, значит, ты какой вырос… Ты один у меня только и остался, — жаловался старик. Руки его дрожали, в глазах светилась радость обретения, разбавленная болью, — а Серега… так тебя и не увидит никогда. Хорошо хоть мне передали его рассказы о тебе… Нет больше Сереги… и могилки не сыскать. А ты… стоишь. Молодец, малыш!
Дерево тихо шелестело листвой.
— Я пришел к тебе. Ты ждал меня?
И тогда, наконец, дуб почувствовал, как исчезла в нем спрятанная глубоко боль. Он радостно заскрипел, застучал ветками на ветру, и внутренне соединился со стариком. Они стояли, обнявшись: как друзья после долгой разлуки, как единое целое. Старик почувствовал себя дубом, большим и здоровым.
Он уже давно закрыл глаза и видел все каким-то внутренним зрением. А видел он многое. С высоты верхушки кроны открывался замечательный вид. Старик чувствовал, как птицы летают в кроне и вьют в его ветвях гнезда, как бесчисленные муравьи и букашки лазают по стволу, как…
На худое жилистое плечо легла рука:
— Дед… тебе плохо? — спросил парень лет четырнадцати.
Старик вздрогнул, увидел доверчивое детское лицо и улыбнулся:
— Нет. Спасибо. Мне очень, очень хорошо! Ты просто…, впрочем, подожди минутку! — попросил он парня.
Старик повернулся к дубу и всем своим нутром спросил безмолвно: «Можно?»
Дуб отозвался легкой дрожью.
Дед посмотрел на юношу:
— Прислонись к дубу, обними его, выкинь из головы все мысли и постарайся слиться, почувствовать его!
Парень опешил, но сделал, как требовали. Дед не успокоился на этом и добавил:
— Так не пойдет! Быстро снимай бахилы и носки!
Парень не сопротивлялся, он привык уважительно относиться к старости, хоть и считал порой нелепыми возрастные капризы. Он обнял ствол и стоял некоторое время неподвижно, а потом весь задрожал.