Сборник рассказов
Шрифт:
Отец молчал, только ладони сильных рук сжимались и разжимались. «Когда он подошел?» — подумал Мишка, и вдруг вспомнил, что совсем забыл о родителях. Понял, какого нервного напряжения стоило им отсутствие сведений — где, и что происходит с их чадом. Мишка опустил глаза, потом прямо взглянул на отца:
— Делайте
— Ты это маме скажи, — хмыкнул отец, с невольным интересом поглядывая на сына, — пойдем, а то ее сердечный приступ хватит. И телефон я из-за нервотрепки забыл.
— Пап, а ты на меня сильно сердишься? Что я насчет шалаша, маме… Ведь ты просил не говорить… Папуль, я, не нарочно.
— Да ладно, — Валерий Михайлович взъерошил сыну волосы, — нас все равно застукали бы рано или поздно. Права мама — опасно лезть на дерево, да еще гнездо там вить, даже если сетка страховочная снизу натянута.
— Нет больше шалаша, и дерева… — понурился Мишка и ковырнул ногой выброшенный на берег обломок доски. В сандалии захлюпала вода.
— Я знаю… Первым делом искать тебя к шалашу побежал. Сын, в жизни всякое бывает. Надо жить.
— А зачем жить? Дерево убили. Душу растоптали…
Валерий Михайлович напрягся, секунду, другую молчал, потом неловко сказал:
— А вот хотя бы ради твоего, рыжего растрёпыша.
— Да, верно. Пап, мне было так одиноко… и вдруг этот, рыжий. Тоже такой одинокий, замерзший — шерсть вся в каплях, на солнце блестит и переливается, а в глазах-бусинах радуга!
Маму встретили на перекрестке. Она была насквозь мокрая. Из далека было видно как она подходила к редким прохожим, что-то спрашивала. Мишка быстро догадался что интересовало маму. Папа поежился, тоже видно догадался. И сразу крикнул:
— Люсь,
Мама оглянулась, подбежала и, присев, ощупала Мишку. Прижала к себе и долго не отпускала. Под рубашкой у ребенка что-то завозилось, и мама в испуге отодвинулась. На свет высунулась симпатичная желто-рыжая мордашка с загнутыми ушами.
Были крики, ругань, уговоры. Потом папа отвел маму в сторону и тихо сказал:
— Ты же не хочешь, чтобы нам опять пришлось его искать? Ему так одиноко… сегодня он потерял друга и, возможно, обрел нового. Может, это подарок судьбы? Я прошу тебя об одном — не принимай сегодня окончательных выводов и решений.
— Хорошо, — согласилась мама, — пойдем. Дитя надо напоить горячим и уложить в постель.
Два дня его держали дома, а потом «дитя» выпросил у папы зеленую масляную краску и кисточку. Вышел на Флотскую и замазал все срезы на пнях краской. Щенок носился вокруг и, конечно, зацепил своим хвостом банку с краской. Растеклась зеленая лужа. Наконец дело было сделано. Пошли домой, а на асфальте осталась «печать» дружбы в виде двух цепочек зеленых следов — ребенка и щенка. Дома по всей квартире стоял запах котлет. Мама открыла дверь, всплеснула руками:
— Оба хороши. Быстро в ванную!
Пока Мишку раздевали, щенок успел утащить три котлеты из первой нажаренной партии. Потом началась мойка — автомобили, наверное, моют более щадящее. Папа потом рассказывал соседям во дворе: «… толку чуть, а воплей от мойки на неделю! Спасение зеленого патруля у него, понимаешь!»
Папу спрашивали с любопытством:
— А почему — «Зеленый патруль»?
— О! Я тоже спрашивал, сын говорит: «Тополя — это защита от пыли, сажи и уличных газов — значит патруль здоровья, а зеленый — так одежда у них такая!»