Сборник "Русские идут!"
Шрифт:
Трубку взяли через пять секунд. Уверенный голос произнес:
– Гольдшеккель на связи. Кто говорит?
– Вы уже знаете, – отрезал Дмитрий. – Не тяните время. Даю всего два часа. За это время должно прозвучат сообщение вашего правительства, что отзываете ваших людей с Байкала. Все поняли?
Голос прозвучал с задумчивой интонацией:
– Бомба при вас?
– И взорвать ее проще простого, – ответил Дмитрий. – Я хотел ее... на вашем озере Гурон. Или на Онтарио. Чтобы, значит, если специалисты по озерам, чтоб занимались своим.
Сила ускорения прижала спиной, потом чувствительно завалила влево. Автомобиль неторопливо разворачивался, ничем не выделяясь из потока двух миллионов машин. Светловолосый, как и девушка, техник вскинул руку в жесте, который Дмитрий понял безошибочно: глушаки работают безотказно, их пока еще не засекли.
У Кречета в кабинете за его длинным как беговая дорожка столом на этот раз было пусто, только трое из министров сверяли бумаги, да в уголочке у самой двери скромненько примостился Егоров. Он явно чувствовал себя неловко как в кабинете президента, так и в цивильном, когда вместо подтянутого и налитого силой кадрового военного видит в полированной поверхности стен штатского, каких пруд пруди.
Кречет прислушивался к доводам министров, краем глаза поглядывал на экраны, иногда поднимался и нервно мерил шагами кабинет.
Егоров хмурился, поглядывал то на часы, то на экран монитора. По первому каналу шла глупейшая игра, часто прерываемая рекламой перхоти, зато на Си-Эн-Эн изображение перуанских пейзажей дрогнуло, прервалось. На экране появилось хорошенькая дикторша. Бровки ее поднялись на середину лобика, а голосок дважды дрогнул, когда быстро начала зачитывать с поданной ей бумажки:
– Экстренное сообщение! Только что президент Соединенных Штатов сделал сенсационное заявление. Группа технических советников, что высадилась в районе озера Байкал, будет эвакуирована сегодня же. За ними уже высланы вертолеты. Правительство Соединенных Штатов обратилось к правительству России за разрешением беспрепятственного вывоза с территории России этих советников. Пока неизвестно, чем это вызвано и почему такая спешка. Есть мнение, что в сенате победила партия, которая настаивает на более медленных темпах экспансии свободы и общечеловеческих ценностей, ибо эти незыблемые права должны приходить к уже подготовленным людям...
Кто-то вздохнул громко и облегченно, Яузов от избытка чувств ругнулся. Кречет растянул губы в хмурой усмешке. Это было неожиданно, как если бы из грозовой тучи внезапно проглянуло умытое ливнем солнышко.
Экран вспыхнул и погас, только светлая точка некоторое время медленно угасала в центре.
Яузов сказал наставительно:
– Они любое поражение подают как свою победу. Нашему бы министру культуры такой язык...
Коломиец вспыхнул, благородное лицо пошло некрасивыми пятнами:
– Врать нехорошо! Все равно правду узнают...
Яузов фыркнул:
– Как? Признаемся, что шантажировали их
Кречет прошелся по кабинету задумчивый и хмурый. В кабинет без стука вошел Забайкалов, усталый, с мешками под глазами, но со сдержанной улыбкой на морде старой мудрой жабы. Кречет развернулся к нему всем корпусом.
Забайкалов швырнул на стол папку. Выдвинулись бумаги с грифами высшей секретности.
– Проект утрясли окончательно, – сообщил он. – Долго мусолили. Я им все намекал, что технические советники на Байкале долго не удержатся, но мне не верили. Я сейчас, когда по Си-Эн-ЭН шарахнули такое... гм... эти прожженные волки что-то учуяли. Чтоб Империя да вдруг отступила?.. Это не Гаити, откуда взять нечего. Словом, вот все подписи, чернила еще не высохли.
Коломиец спросил непонимающе:
– Что, уже договор?
– Проект договора, – поправился Забайкалов. – Из СНГ окончательно вышла Украина, зато присоединяются Иран, Ирак, Ливия, Югославия... А еще ряд стран изучают проект, прикидывают, колеблются.
В тесном кузове кроме него находились мужчина и женщина, он явно скандинавского типа, таким он представлял викингов, а женщина миниатюрная и рыжеволосая, на лице россыпь веснушек. Чем-то они похожи, Дмитрий все пытался понять, что же за странное чувство они у него вызывают, почему кажутся похожими настолько разные по внешности люди. Он сам не помнил, почему у него вырвалось:
– Моссад?.. Отряд «кидон»?
Мужчина и женщина переглянулись, и только теперь Дмитрий сообразил, где он видел этого человека. Хоть мельком, в полутьме, но эти холодные голубые с льдинками глаза встретишь не часто. Мужчина ответил:
– Сам понимаешь, ответа не будет. Но, хотя я не эмпат, вижу по твоему честному лицу все, что о нас думаешь. Но какие бы у нас не были счеты... лучше оставить в прошлом. Теперь другой мир. В том, старом, где мы грызлись, еще не было Империи.
А девушка сказала негромко, но с ненавистью:
– И стена Тьмы еще не подступила так близко.
Дмитрий пробормотал, чувствуя как под ним рушится земля:
– Черт... никогда бы не подумал, что буду вытаскивать из тюрьмы жида!
– Тебе сколько лет? – спросил мужчина покровительственно.
Дмитрий понял, отмахнулся:
– Неважно. Но все-таки... Империя – это ж ваша... ну, дойная корова!
– Пусть ею и остается, – ответил мужчина жестко. – Но когда эта дойное, но бодливое животное придет в наши земли, Израиль не устоит. У нас тоже немало таких, кто с охотой отречется от строгих законов, кто уже ест свинину и трахается с животными. Им уже удалось отстранить Хайме Миллера, а он был вице-премьером! Жизнь имперцев – это наркота, которую стоит пару раз попробовать... Увы, мы... тоже не железные. Если Тьме отдать Байкал, завтра сама возьмет Сибирь, а послезавтра придет и к нам. Лучше остановить ее там, в России.