Сборник "Шерше ля фам"
Шрифт:
— Друг.
— Любопытно, любопытно… а вот, например, уха из селедочных щек?
— Понюхать сперва надо.
— Ага-а-а… — Андрей взял со стола сложенную салфетку, развернул ее и заправил за ворот рубашки. — Значит, так, любезнейший, — повернулся он к подошедшему официанту и взял из его рук меню, — прежде всего, разумеется, водки…
Официант склонился над блокнотом.
Какое-то количество времени спустя — когда уже много чего было съедено и еще больше выпито; когда цыганское трио спело у стола наших друзей «Невечернюю» и обе ручки солистки были обцелованы Андрей Иванычем; когда Петр все-таки втолковал молоденькому
— Ну? — негромко спросил его через стол Александр. — Чего это ты вразнос-то пошел?
— Ай!.. — отмахнулся Петр, подозвал официанта и заказал еще водки.
— Ладно, колись. Я же вижу. Случилось чего?
— Да то, Саня, и случилось, что пошло оно все на хер. Вот у меня уже где, — он провел ребром ладони по горлу. — Веришь? Во где!
— А конкретно?
— Да ну… — Петр раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. — Завязывать, наверно, мне придется с этим Бюро,
— А что так?
— Ну… вот так.
— И что будешь делать? Водку пить?
— Ой, уеду-уеду… — широко улыбнулся Волков. — Буду с попкой жить, на гавайской гитаре играть.
— Тоже дело.
— А то… На наш век войны хватит. Не здесь, так там. А стреля-а-аем мы, — Волков взял из рук подошедшего официанта полный графин, — без про-о-омаха. Еще с гражданской. Давай треснем. А где Андрей Иваныч?
— В сортире, наверно.
— К та-аржественному маршу! — Петр приподнял над столом графин. — Па-а-а батальонно! — Стал наполнять рюмки. — На одного линейного дистанции! Первый батальон прямо! — Он взял свою рюмку. — Остальные на пра-а-а… о!
— Шага-а-ам… — Гурский поднял свою рюмку.
— Арш! — Они одновременно выпили.
— И все равно любопытно, — потянулся к сигаретам Александр, — в чем проблема?
— Короче… — поставив рюмку на стол, Петр, морщась, подцепил на вилку кусок маринованной миноги, — короче,. подставили меня. Но это как раз нормально, так и должно быть, работа такая. Я их давлю, злодеев, в меру моих сил, они, в соответствии со своими способностями, пытаются этому процессу противостоять. Все честно.
— Так в чем дело?
— А в том, что я-то думал — хоть здесь все по-людски получится. Не-а. В ментах свое говно, здесь свое. Ну никак, видно, без этого дела не обойтись.
— А конкретно?
— А конкретно… не в том беда, что меня полным недоумком и уёбищем попытались выставить, а в том, что это дело у них проскочило, в конторе нашей эту поганку схавали. Вот в чем вся хренотень, если конкретно.
— Ты же говорил, что Дед ваш…
— Не-ет… — Волков отрицательно помахал в воздухе указательным пальцем. — Нет. Дед он… тут без вариантов. Таких, как он, вообще на свете не бывает. Если он, к примеру, скажет, что это я Москву поджег, ну… в восемьсот двенадцатом, я засомневаюсь, конечно, но… мало ли… не в себе я, возможно, был, потому и не помню. В общем, я с ним соглашусь. Такой он человек. По жизни. — Петр замолчал, глядя в пространство.
— Ну?
— Что? А-а… В отпуске он. В Таиланде. На рыбок летающих
— А что так?
— Да он, понимаешь, из армейских. Ну, и есть в нем… — Волков пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, — ну… «ты начальник — я дурак, а уж если я начальник…»
— Понятно.
— А у меня спина не гнется. Такая вот особенность строения скелета. Я вообще только перед Дедом отчитываюсь. Ну вот и…
— Ясно. А как тебя подставили?
— Видишь ли… — Петр опять наполнил рюмки и поднял свою. — Р-равняйсь?
— Смир-рно! — Гурский распрямил спину и расправил плечи.
— Шага-ам…
— Арш!
Они выпили и закусили.
— Видишь ли, — продолжил Волков, — тут вот какое дело. Перед самым отъездом Деда на Тайвань…
— В Таиланд, ты говорил.
— А это не одно и то же?
— Нет.
— Ну, тебе видней. Я там не был никогда, мне как-то без разницы. В общем, незадолго до этого стукнулся к нам в контору бизнесмен один. Заславский, — Петр прикурил сигарету, — Вадим Николаич. Хозяин фирмы риэлтерской, ну, это, знаешь, когда недвижимость всякая, купить-продать, аренда, то-се.
— Я в курсе.
— Да? Господи, какой умный…. Ну вот… была у него, как водится, крыша. Он же еще тогда фирму свою открывал, когда без этого никак не обойтись. А старшим этой самой крыши был некто Савелий. Человек в городе известный, где-то даже уважаемый, поскольку жил по понятиям, чужого не хотел, короче,. авторитетный был человек. Он у Заславского и в уставных документах долю малую имел, символическую, но… в бумагах присутствовал. И вот — я не уточнял, что да как, но, короче, погиб он не так давно. И начался, как это обычно бывает, передел.
— У братков?
— Ну да. Савелий был в авторитете, все в своих руках держал, а не стало его… началась возня, борьба за первое место. По олимпийской системе — проигравший выбывает. Ну… один выбыл, другой, третий. И остался, в оконцовке, на вершине пьедестала полный отморозок. Некий Чика. Из молодых, да ранних. Ну ничего святого, — Волков затянулся и выпустил колечко дыма. — Ну вот… и приходит этот самый Чика к Заславскому. Но не просто так приходит, а приходит он с текстом, примерно таким: «По законному праву наследования материальных ценностей своего предшественника я вступаю во владение всех вас тут вместе взятых со всеми вашими потрохами. Это ясно или проще объяснить?» Вот где-то так он представился, — Петр стряхнул пепел, — а главное, мол, хватит вам здесь сопли жевать, а нужно делать реальные лавэ, тем более что они у вас под ногами валяются. И сразу внес конкретное предложение, подкупающее своей живой простотой.
— А он имел на это право?
— На что?
— Наследовать.
— Ну-у… — Волков пожал плечами, — по-всякому на этот вопрос можно взглянуть. Можно так, а можно и эдак. В том-то все и дело. Поэтому Заславский к нам и стукнулся. Тем более что предложение, с которым Чика нарисовался, как бы это сказать… в общем… грубо говоря, но мягко выражаясь — полная херня.
— А что так?
— Старичков, дескать, одиноких мы с вами будем опекать. И старушек. Они нам свое жилье отпишут, а мы им за это — полный пансион на оставшиеся им дни, а потом похороны за счет фирмы.