Сборник: стихи и письма

Бобров Сергей Павлович

В настоящий сборник включены звучавшие на этих вечерах произведения поэтов — В.Брюсова, В.Маяковского, Н.Асеева, В.Каменского, А.Крученых, М.Цветаевой, А.Адалис, Ф.Шкулева, С.Клычкова и многих других. В книгу входят воспоминания участников этих вечеров, критические статьи о поэзии тех лет, творческие манифесты и заявления литературных групп.

Сергей Бобров

* * *

Когда детонирующий город Рассыпается на куски И секундомером сердце Карабкается в виски, Покрывая жемчужным потом Линии зевающей редко руки, Мелкие россыпи изумрудов Стекла блеснут, Выдавленного в кристаллические груды Вихря движением круглых свирепых рук; И

знакомые крики Пятого этажа! «Дым! Ты не боишься? — я боюсь!..» И медленно расстающиеся с небом Клоки и короны дымных медуз, И их адская важность Раздувающих; ноздри убийц, Торжествующие раздавливающие звуки, В панической щедрости падающие вниз, — Мешок взбаламученных сердец и тут же Перековерканные страхом мечты: Бедное зеркало цветущей весны, ты ли Подергиваешься смертной тошнотой. И все же: крики сломя — голову автобусов, Шариком — кузнечики мотоциклов; вниз.— Солнце сквозь жирный дым — и Угрюмо напяленные маски лиц, — И все же: эти головни — последний Выжимок сорвавшегося огня, Его окровавленные бредни — Лишь сгорающая с треском суета.

10 мая 1920

* * *

Ударится в колокол птица И мертвая упадет, И ей отвечает важный, Отдаленный глубокий звук, Не так ли в это сердце, Вспыхивающий при огне Далеких пожаров и криков И выстрелов ночных, Теплый в воздухе со свистом Стрижом играющий, взгляд Ударяет — неистовой Ласке таинственно рад, — И вот он лежит, как птичка, В моих жадных руках, Как месяц, обходит кругом — И тонет в моих глазах. Над ним загорается важная И темная мысль моя — Ему отвечает нежная, Жалобная свирель стиха.

4 марта 1920

* * *

От воздушного залива.

«Лира Лир»

Ты раздвигаешь золото алоэ, Ты горишь улыбкой, ты — В пляс цветающих плечей. Ты бежишь в очи ключом студеным, Замолкая тусклым блеском обломок речей. Я — только дрозд журчливых слов потока, Надо мной — безмолвится В солнце горящий лист, Я гляжу на праздник просторов Ориноко, Где режет чистоту ласточки клич. О, прозрачных столбов воздушных Целящая пустыня, Блаженных и одиноких слов про тебя Милый танец солнца резвой пыли, Сладкий, глубокий — как уста. Нет! повторить ли очарованье, Эти заливающие синью глаза, И это море мира — мир и воля, Хрустальный берег радужного холма.

Июль 1922. Москва

Об издании

ПѢТА

ПЕРВЫЙ СБОРНИКЪ

АЙГУСТОВЪ-АСѢЕВЪ. БОБРОВЪ-БОЛЬШАКОВЪ.

ЛОПУХИНЪ-ПЛАТОВЪ. ТРЕТЬЯКОВЪ-ХЛѢБНИКОВЪ.

ЧАРТОВЪ-ШИЛЛИНГЪ. ЮРЛОВЪ.

МОСКВА.

МСМХVІ

Изъ общаго количества экземпляровъ 200 нумерованныхъ.

Первые 50 экземпляровъ,

нумерованные отъ I до L на плотной бумагѣ,

въ роскошной обложкѣ, по цѣнѣ 1 р. 50 к. за экземпляръ

и остальные 150 экземпляровь, нумерованные отъ 51 до 200,

на плотной бумагѣ по цѣнѣ 75 к.

Типографія Т/д. И. С. КОЛОМІЕЦЪ и К°,

Москва. Телеф. 2-14-81.

Тесты в орфографии оригинала.

СЕРГѢЙ БОБРОВЪ

ПЛОЩАДЬ

I

Какъ будто человѣкъ зарѣзанный На этой площади лежитъ! А дрожь рукъ говоритъ, что нечего Теперешнее ожидать. Смѣхъ легче былъ бы неоконченъ, Когда бы не тѣни цвѣтковъ, Зарѣзанный убѣжить съ площади, Голый бѣжа впередъ. Противоположмая улица Повлечетъ слѣдующій трупъ; Такъ разорваны горла накрѣпко На площади въ шесть часовъ. 

II

Оторванъ, вслѣдъ тощимъ громадамъ,— Руки костлявыя не я ли велъ! Но бурь тихихъ взоръ, изломъ-камень Схватился за меня. Какъ зубъ вонзивъ въ отроги заміра, Я вдыхалъ пронзительную ясь: Но вотъ — и мнѣ стала площадь столбомъ. Стѣной, параллельной мнѣ. Но и тутъ былъ бы веселъ — площади круженье И паденье прохожихъ въ условную бездну... — Зачѣмъ бить, убить, напоминать,— Изъязвлять, топить, душить Безсоннаго — тутъ: „— Ихъ тѣни благовонны „Надъ Летою цвѣтутъ"?

Азовское море

Вскипаетъ застывшій черный шелкъ, Спины песковъ рыжи; Плетется мясной мухой паровозъ, Прокусывая ленты дымковъ. Сѣть степей. Молчите же вы — И колесъ заштатные вопли. Ивъ туманъ. Хижинъ рябь. Сутолокъ устывшая марь. Четыре шага до шелка, Шелкъ несется, скрябаетъ берегомъ: — Жестяное Азовское море.— Рычи, Бѣлоязыкой волны жало, Скребется просторъ и хлюпаетъ грузно, Накаленъ взоръ и топь; Звонитъ, бурчитъ оцинкованная волна И жаломъ жерло желти лижетъ.

Тесты в современной орфографии.

Площадь

I

Как будто человек зарезанный На этой площади лежит! А дрожь рук говорит, что нечего Теперешнее ожидать. Смех легче был бы не кончен, Когда бы не тени цветков, Зарезанный убежит с площади, Голый бежа вперед. Противоположная улица Повлечет следующий труп; Так разорваны горла накрепко На площади в шесть часов.

II

Оторван, вслед тощим громадам, — Руки костлявый не я ли вел! Но бурь тихих взор, излом-камень Схватился за меня. Как зуб вонзив в отроги замера. Я вдыхал пронзительную ясы Но вот — и мне стала площадь столбом, Стеной, параллельной мне. Но и тут был бы весел площади круженье И паденье прохожих в условную бездну… Зачем бить, убить, напоминать, Изъязвлять, топить, душить Бессонного — тут: «— Их тени благовонны Над Летою цветут?»