Сборник странных рассказов

Я люблю свою жизнь, мне нравится, кем я стала, и через что я прошла, я уверена, что, пройдя через столько лет – мне будет, что рассказать детям. Я не боюсь "портить" своё тело: делать пирсинг, тату, красить волосы. У нас всего одна жизнь, и пусть осознание всего этого придёт к вам как можно быстрее. Я не хочу жить по принципу конвейера, где всё предрешено заранее. Я хочу получить высшее образование, может даже не одно. Мне нравится учиться, узнавать что-то новое, овладевать навыками, знакомиться с разными людьми. Я хочу жить полной жизнью, ощущая все его прелести. Мне так хочется, чтобы каждый из вас был по-настоящему счастлив! Я с уверенностью могу сказать, что я счастлива, потому что вольна делать то, что считаю нужным в данный момент. И пусть я, частенько,

жалуюсь на недостаток сна, либо времени, каждый день – прекрасен, даже если он похож на сотню прожитых до этого.

Я расскажу тебе сказку.

Давным-давно, на богом забытой Земле, среди высоких, вечнозелёных елей, стоял маленький деревянный домик, в котором жила маленькая белокурая девчушка, в голубом ситцевом платье. Каждое утро она брала свою корзинку, и шла собирать целебные травы. Потом, набрав воды из горного ручейка, девочка заваривала травы, и оставляла остужаться их на окно. А вечером, к ней приходили больные звери, которых она лечила своими отварами. И не было на свете счастливее этой девочки. И не было больше нигде на этой бренной Земле такой гармонии с природой.

Её звали Мирада, ей было 11, и она была самым чистым человеком во вселенной.

Холодные бетонные стены были единственным другом. Лампы, висевшие на потолке, были покрыты толстым слоем грязи и копоти. Им шёл первый десяток, столько лет было бы сейчас её сыну. Раньше у этих стен был приятный жёлтый оттенок, который радовал посетителей и давал надежду на лучшее, в этом был какой-то смысл. Жёлтый цвет у неё ассоциировался с чем-то тёплым и приятным, но сейчас, спустя столько лет, на стенах образовались крупные трещины, волдырями распространяясь по всей поверхности этого больного "тела", обсыпаясь местами, и делая из остатков краски настоящие завалы для тараканов. Везде, куда хватало взгляда, девушка замечала яркие чистые полоски на чёрных, как ночь, пятнах от копоти. Возможно, кто-то неоднократно пытался найти в этом коридоре выход, но уже тогда было понятно, что выхода тут нет. Пол устилали огромные слои пыли, обсыпавшаяся штукатурка, мелкий мусор и куски разрушенной мебели. Если бы она не была здесь раньше, то могла бы подумать, что потолки изначально были чёрного цвета. Копоти вокруг было столько, что запах палёного ещё гулял по этим коридорам.

Лампочка начала мигать. Девушка как слепой мотылёк смотрела на лампу, но не замечала света, потом наступила темнота…

–Мамочка?

Недружелюбный серый день. Такой же серый, как рукава на её любимой белой блузке, грифель оставил на ней свой след, захотел остаться историей, а стал лишь неприятным воспоминанием.

Она стоит на парапете крыши, не совсем у края, но так, что видно металлический рой машин и автобусов разных марок и цветов. Казалось бы, можно завести лупу над ними и подставить под лучик солнца, образуя губящий луч света, испепеляющий и приносящий хаос, но небо так плотно застегнуло себя на пуговицы, что, кажется, оно совсем не может дышать.

Она стояла уже не первый час. Копна её выкрашенных каштановых волос беспорядочно развивалась на ветру, не оставив и намёка на аккуратно сделанную причёску ещё шесть часов назад. Она тогда ещё долго материлась, в попытках уложить волосы идеально, но сейчас ей было всё равно.

То же творилось и с её одеждой: джинсы на коленях были порваны и припудрены строительной пылью, она упала, пока поднималась на одно из зданий незаконченной стройки, сейчас колено немного саднило, но это тоже не привлекало её внимания. Джинсовка жёсткими неаккуратными движениями била подолом то по её рукам, то по спине, что зависело от направления ветра, который, кстати, ужасно надоедал, это, наверно, единственное, что беспокоило её сейчас больше всего.

Единственная мысль, которая у неё пронеслась в голове: "Я свободная птица", а потом ветер срывал с неё остатки души, а асфальт обнимал её голову. К ней пришла темнота и спокойствие, она всё-таки взлетела, хоть это и был её первый и единственный полёт.

"И даже забыв все слова на свете, я буду знать кто

ты" – с этими словами Алиса упала на колени, плотно закрыв лицо руками. Существо смотрело на неё, не сводя своей тупой остроконечной морды с множеством Шипов и ядовитых игл. Оно было из другого мира, портала, накануне открытого подростками в Хэллоуин. Сейчас, это существо смотрело на Алису и от него исходил тёмный дым, похожий на беспокойный шифоновый шарф, небрежно брошенный хозяевами на волю ветра. Тело его было худощавым. Оно едва помещалось в комнату: ноги были наполовину согнуты, спина плотно упиралась в потолок, а руки, выжидающе, как при готовности на прыжок, упирались в пол, царапая холодный кафельный пол своими огромными когтями толщиной в три пальца маленькой Алисы. Сказать, что на нём была одежда очень сложно, потому что больше было похоже, что его окутывает сам Ужас и Отчаяние, оно свисало на нём, как растянувшийся свитер на маленьком мальчике.

Существо стояло неподвижно, всматриваясь в маленькую девочку в розовой пижаме. Она закрыла руками лицо, но не плакала. Даже не хлюпала номом и вообще не издавала никаких звуков. Его привлёк запах детского тепла и невинности, оно давно не питалось и ему нужна была пища. Существо подняло одну руку с пола (все движения были отточены веками и не производили ни малейшего звука), протянуло её к Алисе, как мягкую игрушку, повалило её на пол. Пальцами оно создало вокруг девочки клетку: мизинец и большой палец-по бокам туловища, безымянный и указательный-около горла девочки, а средний палец он положил ей аккуратно на лоб, поддевая макушку когтем так, что её голова немного приподнималась от пола.

"Бари, уходи, прошу, не надо больше, у меня совсем сил не осталось" – молила Алиса, но она не знала, что её старый знакомый Бари уже давно потерял ту частичку света, которую она в него вселила. Его сущность наполнилось чёрным дёгтем и теперь он хотел только есть. Бари наклонил к ней свою голову, надавил указательным пальцем другой руки на её сердце и его "дым" начал проникать в рот Алисе. Минуту погодя она начала откашливаться, её глаза широко раскрылись и из её рта, тонкой струйкой начал вытекать свет, обтекающий её тело и переходящий в грудь Бари.

"Бари, хватит, пожалуйста!"-её голос был похож на свист, а лоб вспотел. Он и не думал останавливаться. Существо выудило из своей спины клинок и сделало надрез на груди Алисы. Всего секунда, и Бари держал в двух когтях маленькое светлое сердечко. Он окутал его своим "дымом" и выпрыгнул в окно, убегая в портал.

Девочка лежала на полу, лихорадочно содрогаясь, перед её глазами мелькали картинки: вот она впервые встретила этого чудика-маленького древесного человечка, источающего тепло. Потом она видит, Как Бари растерзал её друга, которого она так любила (с того момента он и начал чернеть), потом он вовсе перестал появляться, а когда появлялся, то питался её жизненной силой. Алиса тогда помогла ему и вернула часть тепла, но очень скоро он забыл это и сегодня убил её.

Так странно, она думала, что они друзья, но может друзья так и поступают? Она ведь лежала в психиатрии с четырёх лет. Алиса не знала, что такое настоящая жизнь. И сейчас, девочка лежала на холодном кафельном полу со скальпелем в руке, который она украла у медсестёр из комнаты "куда ей нельзя заходить", в луже собственной крови и повторяла только одно слово: "Бари"

Холодно. Очень холодно. Холодно так, что окоченевают пальца на ладонях и покрывается мурашками всё тело. Худая девушка весит на массивной ветке столетнего дуба зацепившись ногами и свисая остальное тело вниз. Тонкие белые руки сложили на груди крест, укрывая бумажными ладонями хрупкие белые плечи. Её волосы очень длинные и совершенно чёрные, что ужасно непривычно смотрится с сочетанием бледной кожи и светло голубыми, почти стеклянными, глазами, которые вот уже десятый день подряд смотрят лишь в одну точку. А смотрят ли? Взгляд не двигался с места уже больше недели, но можно ли считать, что она жива? Да. Она обрела гармонию с природой и время для неё остановилось. Она не чувствует напряжения от тяжести своего тела, не чувствует боли от жадно впивающейся ветки в её голые бёдра и икры. Она не чувствует голода и страха. Лес питает её, даёт ей силу, и шепчет ей о своих чудесах, о новом, неизведанном ей Мире.