Сборник "Уркварт_Ройхо" Книга 4-6
Шрифт:
— Вроде бы… — воин улыбнулся. — Девчонка на нас ругалась, но как-то не понятно. Одно слово разбираем, а два нет.
Добыча дружинников Хиссара пошевелилась, встала, и можно было ее разглядеть. Худое истощенное создание, облаченное в потертую куртку и рваные штаны из оленьих шкур. Из обуви что-то отдаленно напоминающее сапоги. Рост метр шестьдесят, волосы черные и в колтунах. Натуральная дикарка, у которой, наверняка, все тело и голова в блохах и вшах. Однако сама по себе она нас не интересует, нам нужна информация о том,
— Ты кто? Как тебя звать?
Дикарка, словно ожидая неминуемого удара, сжалась в комок, оглянулась по сторонам, и промолчала. Барон кивнул на нее одному из своих воинов, тот угрожающе надвинулся на нее, и пленница заговорила:
— Мини звать Никки.
Акцент был ужасный, но что сказала дикарка, мы поняли. Воин, услуги которого не понадобились, отступил, а Хиссар продолжил:
— Где твоя деревня?
— Та-тама, — девчушка кивнула за лесок, из которого ее приволокли. — Но живых никого нетути. Был первый листопад, и гор-гоцы всех убили. Одна Никки спаслася и сюда прибежать. Здесь дом знахаря быть, дедушки. Он тоже умереть, но давно. И потом здесь только мужчины жить, зверя бить и за местность смотреть.
— Значит, ваша деревня была захвачена гоцами, люди погибли, а ты уцелела и в доме своего дедушки жила? — уточнил Хиссар.
— Да-да. Так есть.
— Далеко деревня?
— Ногами с утра до половины дни идтить. А на кониках рядом.
— Гоцы деревню сжигали?
— Не знать. Не видеть.
— Покажешь, где вы жили?
— Показать? Да.
— А гоцев на вашу деревню много напало?
— Ай, многовато, — девчонка вскинула перед собой грязные узкие ладошки, и три раза их сжала, тем самым обозначила три десятка.
Барон засыпал пленницу вопросами, но основная информация уже была получена. И если дикарка говорила правду, то могло так получиться, что кое-что в деревеньке после осеннего налета мутантов уцелело. Немного продовольствия в лесных схронах, которые Никки была готова показать. Луговое сено в стогах, которым местные жители кормили стадо общинных коров. Ну и еще кое-что по мелочи. И вскоре, закончив допрос девчонки, мы с Хиссаром отъехали немного в сторону, и он, кивнув на дикарку, спросил:
— Как думаешь, она говорит правду?
— Посмотрим, — я посмотрел на пленницу, которая серым грязным комком без движения застыла на снегу. — Вроде бы она не лжет, на неточностях я ее не поймал, и фальши в голосе не было.
— И что станем делать?
— Направимся в сторону деревни. Гоцев рядом нет, наверняка, мы с охотничьей партией столкнулись. Так что организуем лагерь, посмотрим схроны дикарей, лошадей покормим и дадим своим людям отдых. Дозоры и охрану, естественно, удваиваем, и я оборотня в разведку пошлю, пусть следы гоцев посмотрит.
—
— Хм! Не знаю. Нам она ни к чему. Рабами я не торгую, а брать на себя ответственность за дикого человека не стоит. Давай ее здесь оставим. Дадим ей немного продуктов, если в лесных тайниках что-то есть, одну палатку и пусть живет, как знает. Повезет, по весне набредет на кого-то, кто ее приютит. А нет, тогда девчонкой гоцы перекусят или ее нанхасы прирежут.
— Ни-ее-е-т! — разнесся над окрестностями истошный крик пленницы, которая подскочила вверх, словно ее пружиной подбросило, и кинулась к нам.
Один из воинов попытался заступить ей дорогу и схватить маленькое тельце. Но его руки прошлись над головой Никки. А девчонка, ловко перекувыркнувшись по снегу, подкатилась к брюху моего жеребца, который нервно всхрапнул, обхватила мой сапог ладошками и быстро-быстро, захлебываясь, зашептала:
— Господине, не бросать Никки! Не бросать! Я одна! Страшно! Спаситите мине! Возьмите с собой Никки господине!
Раскрытой ладонью я остановил дружинников, которые хотели оттащить от меня дикарку, посмотрел в ее зеленые, может быть, немного колдовские глаза, в которых светился недюжинный ум и было нечто завораживающее, сделал себе в памяти отметку, что у нее отличный слух, и сказал:
— Замолчи!
— Да-да! — пленница опустила взгляд, и плечи ее вздрогнули, словно она заплакала.
— Что делать умеешь?
— Шить могу, — все так же, не поднимая взгляда, ответила она, — полезные травки, лепестки, корешки знаю, дедушка научить, и могу охотиться.
— Ну, шить ты точно не мастерица, — усмехнувшись, я в очередной раз обратил внимание на ее оборванный и неряшливый вид, — а вот насчет остального посмотрим. Решено! Беру тебя с собой!
— Благодарность, господине! Благодарность!
Согнувшись и не показывая своего лица, Никки отпустила мой сапог, и отошла в сторону, а Хиссар поинтересовался:
— Почему свое мнение поменял?
— Не знаю, — ответил я. — Наверное, глаза ее умные понравились, есть в них что-то необычное.
— Ну, как знаешь, — барон почесал кончик своего носа, и спросил: — Раз все решили, начинаем выдвижение к деревне?
— Да.
— Я впереди?
— Если ты не против.
— Только "за". Вдруг еще гоцев встретим, а мои дружинники только размялись.
Сказав это, Хиссар собрал своих воинов, и по указанным дикаркой приметам, вдоль небольшой речушки, текущей на северо-запад, устремился к поселению дикарей. А я дождался своих людей и добровольцев покойного Анхеле, приказал выделить для Никки одну из запасных лошадок, какая посмирней, и последовал за ним. И в итоге, выяснилось, что дикарка нас не обманула. К концу дня наши лошади уже ели превосходное луговое сено, а дружинники из слегка подпревших овощей, каких-то круп и вяленого мяса варили наваристый суп.