Сборник "Уркварт_Ройхо" Книга 4-6
Шрифт:
— А-а-а, печать! — жрец вновь пристально посмотрел на меня и добавил: — Ты отмечен знаком Кама-Нио, которую у нас некоторые люди называют Улле Ракойна.
— Чего!? — удивился я. — Какой такой знак, уважаемый Алай? С чего бы это вдруг?
— Обычный знак, сложно переплетенный зеленый рисунок в районе груди. И как ты правильно сказал, он невидим обычным людям, да и подавляющее большинство магов и жрецов его не замечает, видеть ауру забытое искусство, так что не переживай, пальцем в тебя тыкать не станут. А с чего он на твоем энергетическом поле появился, это тебе лучше знать. Чем ты угодил богине? Где ты видел ее статую, изображение или икону?
— Не знаю, — я пожал плечами, но мысль про тот день, когда
— Вижу, что ты всей правды не говоришь. Однако она мне и не нужна, — жрец встал из кресла. — В общем, на эту тему мы еще поговорим. Но чтобы ты не нервничал, скажу сразу, что в отметке от бога или богини нет ничего страшного. Минимум треть людей в империи отмечена самыми разными знаками, и ничего, мы живем, как жили, и не горюем.
— Но вы почему-то мной заинтересовались и про знак сказали? — я тоже встал.
— Сказал, потому что знак стал немного ярче, а это уже редкость. Обычно, если отметка есть, то блеклая, а у тебя она на порядок сильнее стала, и произошло это совсем недавно. Я перед походом на север твою ауру смотрел, есть у меня такая привычка, людей на гниль проверять, и печать Кама-Нио на тебе была как у большинства людей. А после возвращения из пустошей произошло резкое изменение, незначительное, но оно есть.
— И с чем это может быть связано?
— Это тебе никто не объяснит. Причин тысячи. Да и кто понимает логику богов или демонов? Никто. Они не люди, хотя и бывает такое, что сверхсущества дольнего мира копируют нас и наше поведение. Поэтому ответа у меня нет, а про знак я тебе сказал, чтобы ты особо не удивлялся, если с тобой, вдруг, начнет какая-нибудь непонятная чепуха происходить.
— Например?
— Ха-ха! — поворачиваясь к двери и делая первый шаг, весело засмеялся жрец. — Может быть, у тебя рога вырастут, настоящие. А возможно, в твой замок прибегут толпы жриц Улле Ракойны, которые провозгласят тебя избранником богини, и изнасилуют. Всякое бывает, но чаще всего, ничего не происходит. Жил человек, любил, страдал, работал, воевал, да и помер.
— А у вас такой знак есть?
Грач, который уже взялся за дверную ручку, резко, будто споткнулся, остановился и замер:
— Есть! Он у каждого служителя богов имеется, и мой посильнее твоего во много раз!
— И что? Он вам что-то дает?
— Да. Но об этом мы говорить не станем!
Смех жреца оборвался. Грач стал очень серьезен, и было понятно, что на этом сеанс игры "вопрос-ответ" окончен. Надолго ли? Не знаю. Возможно, что навсегда. Ибо, что творится в головах служителей религиозных культов, особенно таких, как Алай Грач, даже предположить трудно, потому что частое общение с богами или их посланцами ни для кого даром не проходит. Это я знаю точно. В столице пожил и посмотрел на то, как тамошние священнослужители во главе с общеимперским всеобщим патриархом Ловитрой чудят. Так что мне остается лишь отложить полученную от Грача информацию на подкорку головного мозга и продолжать жить как раньше. А там посмотрю и разберусь, что это за знак такой, откуда он появился, и нельзя ли от этой отметки как-то избавиться или наоборот, сделать ее сильнее. Ну, а пока, пошло оно все через пошло! Я дома и хочу хотя бы немного тепла, ласки, покоя и общества любимой женщины, которая, наверняка, уже ждет меня в спальне и гадает, куда подевался ее беспокойный супруг.
Глава 11
К замку герцога Гая Куэхо-Кавейр, который ранее принадлежал врагу моего семейства Андалу Григу, наш небольшой отряд, два десятка воинов барона Хиссара, его маг шевалье Ромнер, он сам, десяток моих дружинников и жрец Алай Грач добрались сегодня к полудню. Нам предстоял разговор с местным властителем, нашим сюзереном
Известий про отряд Нии-Фонта стражники не имели. Ехать в Эрру интереса не было. Мало ли, вдруг, там уже никого не окажется? Поэтому мы с Хиссаром решили, что я останусь в Изнаре, где у меня есть жилье, дождусь сюзерена, самостоятельно сделаю ему доклад и предоставлю наши письменные отчеты. А сам барон в это время отправится в столицу нашей родины Блистательный Грасс-Анхо, где у него находятся жена и дети, и начнет готовиться к переезду в герцогство. И это понятно, поскольку титул и земли он получил перед самым походом на север, и заниматься своими делами по обустройству на новом месте ему было некогда. Ну, а что касается Алая Грача, то он вообще сам по себе, предупредил меня, что наша договоренность относительно совместного похода в Герцогство Мариенское остается в силе, оставил для связи свой столичный адрес, и вместе с Хиссаром направился в Грасс-Анхо.
Мы расстались в воротах города. Барон и жрец повернули налево и поехали в сторону телепорта. А я направил коня прямо, к своему особняку, в котором был всего три раза, да и то проездом. И сейчас там проживала семья моего старого друга барона Нунца Эхарта, шпион Бала Керн, старший из братьев Дайиринов Ресс, несколько слуг и дежурная пятерка дружинников.
Изнар, самый крупный населенный пункт нашего герцогства, жил привычной ему мирной жизнью. Стража контролировала все основные перекрестки и проспекты. Работяги спешили по своим делам. Домохозяйки возвращались с вечернего рынка. А по заснеженным улицам проносились стаи веселой ребятни, которая играла в салки, и лепила снеговиков. Все как всегда. И словно нет где-то яростных битв и ожесточенных сражений, и не катится по полям мира Кама-Нио кровавое колесо войны, которое подталкивают вперед неизвестные никому злые боги и жаждущие наживы, чужой земли и славы люди. Нет бы, сидели по своим углам на попе ровно и занимались мирным трудом, так нет же, сражения и битвы им подавай. Впрочем, это так, мысли уставшего человека, который сам иногда не прочь совершить подвиг и подраться, но так, чтобы самому уцелеть, здоровье сохранить и с прибытком остаться.
Мой жеребец въехал во двор особняка и остановился перед белым двухэтажным зданием. Дежурные дружинники, которые его охраняли, подхватили поводья коня, а я спрыгнул наземь и вошел в дом. И первый, кто меня здесь встретил, это бегущий навстречу вихрастый малыш лет семи-восьми, который выкрикнул:
— Папка! Вернулся!
Не задумываясь, я подхватил мальчишку на руки, и приподнял его, а он замер, пристально вгляделся в мое лицо, наморщил нос и заплакал. Я поставил малыша на пол и хотел спросить его, в чем дело. Но объяснение было получено от миловидной полной шатенки лет тридцати пяти, жены прошлого барона Эхарта, имени которой я, к сожалению, не помнил.
— Извините граф, — женщина прижала мальчишку к себе, погладила его по волосам и добавила: — Сын все время ждет отца, не верит, что он погиб, и каждого нового мужчину в доме встречает как его.
Что тут скажешь? Может быть, выразить ей свое соболезнования? Так я слова поддержки и сочувствия, кажется, уже говорил, и мне известно, что каждое дополнительное напоминание о муже, это укол в душу женщины. А поэтому я только кивнул родственнице Нунца головой и сказал:
— Я все понимаю.