Сборник.Том 2
Шрифт:
— Тем не менее, доктор Фастольф, разве второй после вас выдающийся робопсихолог… или третий… или пятнадцатый не может обладать достаточными знаниями, которые позволили бы совершить это робийство? Неужели тут требуется квалификация самого лучшего?
— Я считаю, — невозмутимо ответил Фастольф, — что оно бесспорно требует максимум квалификации от самого лучшего специалиста. Собственно, на мой взгляд, даже я сумел бы это сделать лишь в особо удачный день. Не забывайте, что лучшие умы в области робопсихологии (включая меня)
— Вы уверены? По-настоящему уверены?
— Абсолютно.
— И объявили это публично?
— Естественно. Было проведено публичное расследование, дорогой мой землянин. Мне задавали те же вопросы, какие сейчас задали вы, и я отвечал правдиво. Так принято на Авроре.
— Я не сомневаюсь, — сказал Бейли, — что вы отвечали правдиво, насколько вам представляется. Но не могло ли на вас повлиять самолюбие? Естественная гордость за себя? Ведь и это может быть типичным для аврорианца, не так ли?
— Вы спрашиваете, не заставило ли меня желание слыть лучшим в своей области добровольно внушить всем, что только я мог довести Джендера до заморозки?
— Почему-то мне кажется, что вы готовы пожертвовать своим политическим влиянием и положением в обществе ради сохранения своей репутации как учёного.
— Ах так. У вас интересная манера мыслить, мистер Бейли. Мне бы подобное и в голову не пришло. Значит, по-вашему, окажись я перед выбором: признать себя не самым лучшим специалистом или признаться, что я виновен в робийстве, как вы это называете, я бы сознательно выбрал второе!
— Нет, доктор Фастольф, я представляю себе это совсем не так упрощенно. Разве не может быть, что вы обманываете себя, считая, будто вы далеко превосходите остальных робопсихоло- гов, будто у вас нет и не может быть соперников, и вы отчаянно цепляетесь за эту веру, поскольку бессознательно, повторяю, бессознательно, доктор Фастольф, знаете, что другие уже равны вам или даже вас превосходят?
Фастольф засмеялся, но в его смехе проскользнуло раздражение.
— Ничего подобного, мистер Бейли. Вы попали пальцем в небо.
— Подумайте, доктор Фастольф. Вы абсолютно уверены, что никто из ваших коллег не способен с вами сравниться?
— Таких, кто хоть что-то знает о человекоподобных роботах, крайне мало. Создание Дэниела положило начало совершенно новой профессии, у которой даже названия нет. На Авроре, кроме меня, нет ни одного робопсихолога, понимающего, как работает позитронный мозг Дэниела. Доктор Сартон понимал. Но он умер. А кроме того, в этом он разбирался хуже меня. Ведь теория разработана мной.
— Так, конечно, и было, но ведь вы не можете сохранять за собой исключительное право собственности на неё. Неужели с ней никто не знаком?
Фастольф отрицательно покачал головой:
— Никто. Я никого ей не обучал, и я хотел бы посмотреть,
Бейли спросил досадливо:
— А что, если есть талантливый молодой человек, только что с университетской скамьи, ещё никому не известный, но…
— Нет, мистер Бейли. Нет. О таком молодом человеке я бы знал. Он бы стажировался в моей лаборатории, он бы какое-то время работал со мной. В данный момент такого молодого человека не существует. Со временем он появится. И возможно, не один. Но пока его нет!
— Значит, если бы вы умерли, новая наука умерла бы с вами?
— Мне всего только сто шестьдесят пять лет. Естественно, по метрическому календарю, то есть по вашему земному счёту мне примерно сто двадцать четыре года. По меркам Авроры я ещё относительно молод, и нет никаких медицинских оснований полагать, что я прожил хотя бы половину своей жизни. Не так уж редко люди доживают до четырёхсот лет — метрических, естественно. У меня ещё достаточно времени, чтобы найти себе учеников.
Они кончили есть, но продолжали сидеть за столом. И никто из роботов не подошёл убрать со стола. Казалось, напряженный обмен репликами двух людей совершенно их обездвижил.
Прищурившись, Бейли сказал:
— Доктор фастольф, два года назад я побывал на Солярии. Там у меня создалось чёткое впечатление, что соляриане в целом — самые искусные робопсихологи и робоконструкторы на всех космомирах.
— В целом, пожалуй, и так.
— И никто из них не мог бы это сделать?
— Никто, мистер Бейли. Искусность их ограничивается роботами, которые в лучшем случае модернизированы не больше моего бедного надёжного Жискара. Соляриане не имеют понятия о конструировании человекоподобных роботов.
— Но как вы можете быть в этом уверены?
— Вы ведь были на Солярии, мистер Бейли, и, следовательно, знаете, что соляриане избегают всяких личных контактов и общаются друг с другом исключительно с помощью трёхмерной проекции, кроме абсолютно неизбежных встреч для совершения полового акта. И вы думаете, что кому-то из них могла прийти мысль создать робота, настолько внешне неотличимого от человека, что его вид их невыносимо раздражал бы? Сходство с человеком заставило бы их избегать его, а в таком случае для чего бы он им понадобился?
— Ну а если есть отдельные соляриане, которых человеческое тело не отталкивает? Вы же не станете отрицать такой возможности?
— Я и не отрицаю, но в этом году на Авроре не было граждан Солярии.
— Ни одного?
— Ни одного! Контакт с аврорианцами им тоже неприятен, и сюда они прилетают в крайне редких случаях, если того требуют дела. Они избегают посещать и все остальные миры. А уж если вынуждены прилететь, то остаются на орбите и ведут переговоры с нами с помощью электроники.