Сборник.Том 2
Шрифт:
— Разве Дэниел не стал бы защищать меня даже без вашего специального распоряжения?
— Разумеется. У него не было бы выбора. Однако не думайте, будто реакция робота — это просто да или нет, вверх или вниз, вперёд или назад. Это очень распространенное заблуждение. Вопрос в быстроте реакции. Свои распоряжения относительно вас я сформулировал таким образом, что потенциал, заложенный во всех роботах моего дома, включая Дэниела, повысился далеко за нормальный уровень — до максимального в пределах разумного, насколько я мог это обеспечить. Поэтому реакция на чёткую угрожающую вам опасность
— Безусловно, но «спасибо» я вам всё-таки не скажу.
— А! Я абсолютно уверен в своих роботах, а в Дэниеле — особенно. Хотя, правда, я с некоторым опозданием сообразил, что, не выпусти я судок сразу, Дэниел бы против своей воли — или эквивалента воли у роботов — мог сломать мне руку.
— Мне кажется, было глупо подвергаться такому риску, — сказал Бейли.
— Мне тоже так кажется — задним числом. А вот если бы вы приготовились швырнуть в меня судок, Дэниел сразу вам воспрепятствовал бы, но не совсем с той же быстротой, поскольку особых распоряжений о моей безопасности не получал. Надеюсь, он сумел бы меня спасти, но абсолютной уверенности у меня нет, и, пожалуй, я предпочту этого не проверять. — Фастольф весело улыбнулся.
— Ну а если на дом сбросят с той или иной воздушной машины какое-нибудь взрывное устройство? — спросил Бейли.
— Или если бы мы подверглись удару гамма-луча с соседнего холма? Мои роботы не гарантия абсолютной защиты, но здесь, на Авроре, подобные террористские покушения крайне маловероятны. Полагаю, из-за них нам волноваться не стоит.
— Согласен. Сказать правду, я серьёзно не думал, доктор фастольф, что вы опасны для меня, но мне необходимо было полностью исключить такую возможность, прежде чем идти дальше. Теперь мы можем продолжить.
— Да, конечно, — сказал Фастольф. — Этот весьма драматичный эпизод не снял главной проблемы: как доказать, что умственная заморозка Джендера была самопроизвольной и случайной.
Но Бейли теперь полностью сознавал присутствие Дэниела и, обернувшись к нему, спросил с тревогой:
— Дэниел, тебе неприятно, что мы обсуждаем эту проблему?
Дэниел, тем временем поставивший комбисудок на самый дальний из столов, ответил:
— Партнер Элайдж, я предпочел бы, чтобы былой друг Джендер функционировал по-прежнему, но раз это не так и раз его функциональность восстановить невозможно, то важно принять меры, чтобы подобные случаи в будущем не повторялись. Поскольку данное обсуждение имеет именно такую цель, оно мне более приятно, чем неприятно.
— Ну, чтобы покончить с этим окончательно: Дэниел, ты полагаешь, что за гибель твоего бывшего товарища робота Джендера ответственность несет доктор Фастольф? Вы извините мой вопрос, доктор Фастольф?
Тот одобрительно кивнул, и Дэниел сказал:
— Доктор Фастольф заявил, что он тут ни при чём. Значит, это так.
— И у тебя нет никаких сомнений, Дэниел?
— Никаких, партнер Элайдж.
Фастольфа это словно позабавило.
— Вы ведь допрашиваете робота, мистер Бейли!
— Я это знаю, но Дэниела я воспринимаю
— Никакая следственная комиссия не примет его ответы во внимание. Его позитронные потенциалы вынуждают Дэниела верить мне.
— Но я-то не комиссия, доктор Фастольф, и расчищаю завалы. Вернёмся к исходной позиции: либо вы испепелили мозг Джендера, либо это бьиа случайность. Вы заверили меня, что такая случайность недоказуема, а потому у меня остаётся один выход: опровергнуть вашу причастность. Иными словами, если я смогу продемонстрировать, что у вас не было возможности убить Джендера, единственной альтернативой останется случайность.
— И как же вы это продемонстрируете?
— Вопрос стоит о средствах, удобном случае и мотиве. Средство убить Джендера у вас имелось — теоретическая оснащенность, позволяющая поставить его перед такой дилеммой, что умственная заморозка была бы неизбежной. Но был ли у вас удобный случай? Джендер принадлежал вам в том смысле, что вы рассчитали его мозговые связи и наблюдали за его изготовлением, но находился ли он в вашем владении в момент заморозки?
— Собственно говоря, нет. Он находился во владении другого лица.
— Как долго?
— Около восьми месяцев. То есть несколько больше ваших шести.
— A-а! Интересно. Вы были с ним или где-нибудь поблизости в момент его гибели? Могли как-то добраться до него? То есть не можем ли мы доказать, что вы находились на таком расстоянии от него и настолько были лишены всякой связи с ним, что никак не могли быть причастным к его гибели в тот момент, когда она предположительно произошла?
— Боюсь, что нет, — ответил Фастольф. — Его гибель могла произойти на протяжении порядочного отрезка времени. С роботом после гибели не происходит ничего аналогичного окостенению или разложению — процессам, позволяющим точно установить время смерти человека. И мы можем сказать только: известно, что в такой-то момент Джендер ещё функционировал, а в такой-то момент уже не функционировал. Между этими двумя моментами — промежуток около восьми часов. Полного алиби на весь этот отрезок времени у меня нет.
— Никакого? А чем вы занимались в эти часы, доктор Фастольф?
— Я был здесь, у себя.
— Но ваши роботы, конечно, знают, что вы были здесь, и могут засвидетельствовать…
— Знать они, безусловно, знают, но юридически их свидетельства ничего не стоят, а в тот день Фанья уехала по своим делам.
— Да, кстати, Фанья тоже специалист в робопсихологии?
Фастольф позволил себе ироническую улыбку:
— О робопсихологии она знает меньше вас… К тому же всё это ни малейшей важности не имеет.
— Как так?
Терпение Фастольфа явно истощилось.
— Мой дорогой мистер Бейли, речь же идёт не о прямом физическом нападении вроде моей недавней атаки на вас. То, что произошло с Джендером, не требовало моего физического присутствия. Вообще-то Джендер находился относительно недалеко отсюда, но с тем же успехом мог бы находиться в другом полушарии. Я ведь мог вызвать его по переговорному устройству и, манипулируя распоряжениями и его реакцией на них, довести его до умственной заморозки. И времени на это потребовалось бы немного.