Сборник.Том 5
Шрифт:
Гардин нахмурился:
— Сейчас? До начала кризиса? Нет. Это единственное, чего делать категорически нельзя. Существует Гэри Селдон. И План.
Верисов немного растерялся и пробормотал:
— А вы… абсолютно уверены в том, что План существует?
— В этом не может быть никаких сомнений, — твёрдо ответил Гардин. — Я присутствовал в Склепе и видел Селдона своими глазами, то есть не его, конечно, а объёмную видеозапись.
— Я не о том, Гардин. Я просто не понимаю, как можно рассчитать историю на тысячу лет
Он немного смутился, поскольку на лице Гардина появилась ироническая усмешка, но добавил:
— Я, конечно, не психолог…
— Вот именно. И среди нас нет психологов. Но я в юности всё же получил кое-какие элементарные познания, — достаточные для того, чтобы понять, на что способна психология, кто бы ни воспользовался её возможностями. Сомнений нет — Селдон сделал именно то, о чём говорил. А говорил он, что Академия была создана как научное убежище — средство, с помощью которого наука и культура умирающей Империи могут быть спасены и сохранены на протяжении веков хаоса и мрака, которые уже начались, для того, чтобы их можно было передать во вторую Империю.
Верисов кивнул, но было видно, что Гардин не убедил его.
— Все знают, что так должно быть. Но можем ли мы позволить себе испытывать судьбу? Можем ли мы рисковать настоящим ради туманного будущего?
— Должны. Потому что будущее не туманно. Оно спрогнозировано Селдоном. Каждый кризис в нашей истории нанесен на график, и каждый последующий зависит от того, как закончился предыдущий. Сейчас приближается второй кризис, и одному Богу известно, каковы будут последствия, если ситуация хоть на йоту отклонится…
— Это не более чем предположения!
— Нет! Гэри Селдон сказал тогда, в Склепе, что при каждом кризисе наша свобода действий будет ограничена настолько, что окажется возможным только один выход.
— Чтобы мы шли только прямо и вперёд?
— Чтобы мы не уклонялись от намеченного пути. И наоборот: пока наш выбор выхода не ограничен — значит, кризис ещё не наступил. Мы просто обязаны пустить всё на самотек, и чем дольше так будет продолжаться, тем лучше. Именно этим я и собираюсь заняться.
Верисов молчал. Он покусывал губы и думал… Всего лишь год назад Гардин впервые серьёзно разговаривал с ним, обсуждая важную проблему — проблему военных приготовлений на Анакреоне. И то — только потому, что он, Верисов, высказывался против дальнейшего пацифизма.
Гардин, видимо, догадался, о чём думает его посол.
— Лучше бы я вам тогда ничего не говорил.
— Почему? — удивленно воскликнул Верисов.
— Потому что теперь уже шестеро — вы, я, ещё три посла и Ион Ли точно знают, что ждет нас впереди. А я чертовски опасаюсь, что Селдон рассчитывал, что никто не будет знать.
— Почему?
— Потому что даже фундаментальная психология Селдона имела свои ограничения. Она не могла учесть слишком
— Да. Непросто.
— Ничего не поделаешь. Я вынужден объяснять так, как сам понимаю. Но вот что вам нужно иметь к виду Обученных, профессиональных психологов на Терминусе нет, нет и математических пособий по прикладной психологии. Совершенно очевидно, что Селдон не хотел, чтобы кто-нибудь на Терминусе мог предсказать будущее. Он хотел, чтобы мы шли вперёд слепо, что по законам массовой психологии означает — правильно. Как я вам уже когда-то говорил, я и понятия не имел о том, что будет потом, после того, как мы в первый раз отправили анакреонцев восвояси. У меня была цель — сохранить равновесие сил, и не более. Только потом я понял, что в течении событий прослеживается определённая схема. Но я изо всех сил старался действовать так, как будто ничего не понял. Любое вмешательство изменило бы План.
Верисов задумчиво кивнул:
— Сложно. Однако в анакреонских храмах я слыхал споры и посложнее. А как же вы собираетесь определить верный момент для начала действий?
— Это как раз ясно! Вы же сказали: как только мы отремонтируем крейсер, ничто не остановит Виниса, Никаких альтернатив не будет.
— Да.
— Ну вот. Так обстоят наши внешние дела. Признаем затем, что новые выборы дадут жизнь другому, агрессивно настроенному Совету. Тоже — без альтернативы.
— Так.
— А как только исчезнут все альтернативы, значит, — настал кризис. Всё просто, Но я всё равно волнуюсь.
Он замолк. Верисов, не отрываясь, смотрел на него. Медленно, даже лениво, Гардин продолжил:
— У меня появились вот какие соображения… Видимо, внешние и внутренние силы должны войти в резонанс. Если так, то получается разрыв в несколько месяцев, Винис, вероятно, нападет на нас не позднее весны, а до выборов ещё целый год.
— Мне кажется, что это не так важно.
— Не знаю, не знаю… Может быть, это просто результат ошибки при вычислении, а может быть, я слишком много знаю… Я-то старался избегать прогнозирования собственных действий, но что я могу гарантировать? Какими могут быть последствия этого временного разрыва? Но, как бы то ни было, — он поднял глаза к потолку, — кое-что я решил твёрдо.
— Что же?
— Когда кризис начнется, я отправлюсь на Анакреон. Хочу влезть в самое пекло… Ну всё, всё, хватит, Верисов! Уже поздно. Устал как собака. Давайте пойдём куда-нибудь и отпразднуем нашу встречу. Мне нужно немного расслабиться.