Сборник.Том 6

Азимов Айзек

Он замолчал, изучая ошарашенную физиономию Тубинга, потом сказал:

— Вот, собственно, и всё. Насколько мне известно, ни один из кораблей Академии и не подумает приземлиться ни на одной из планет Сейшельского Союза — даже не проникнет ни в одну из точек обычного пространства, являющегося частью сейшельской территории. Однако любой корабль сейшельцев, попытающийся нарушить границу Федерации, будет немедленно превращен в космическую пыль. Это постарайтесь также объяснить сейшельскому правительству как можно яснее и проще. Ваша задача — успокоить сейшельцев, и туго вам

придётся, если вы провалитесь. До сих пор, Тубинг, работенка у вас была непыльная. Да, вам предстоят тяжелые времена, а ближайшие недели решают всё. Только попробуйте провалить наше дело, тогда на хорошее житье не рассчитывайте, не найдётся в Галактике для вас спокойного уголка.

Коделл был сам на себя не похож — какое там дружелюбие! В разговоре с Тубингом он поставил жирную точку и прервал связь. А Тубинг долго-долго, не мигая, смотрел туда, где только что было изображение Коделла…

68

Голан Тревайз схватился за голову, словно пытался понять, что там происходит.

— Как у тебя дела с сознанием? — тревожно спросил он у Пелората.

— Как… у меня дела… с сознанием? — отрешенно переспросил Пелорат.

— Да. Ты же видишь — нас захватили, кто-то влечет наш корабль к миру, о котором мы ничего не знаем. Не испытываешь паники?

— Да нет вроде бы, — меланхолично пожал плечами Пелорат. — Не сказал бы, что я безумно счастлив, но мне не страшно.

— Мне тоже. Но разве это не странно? Почему всё так, а не иначе? По идее, нам должно быть страшно. Почему мы уже не такие, как есть на самом деле?

— Но ведь мы этого как раз и ожидали, Голан. Чего-то вроде этого.

Тревайз обернулся к иллюминатору. В нём по-прежнему красовалась орбитальная станция. Судя по всему, они к ней приближались.

Дизайн станции не производил на Голана особого впечатления. Внешне в ней не было признаков развития супернауки. Наоборот, выглядела она скорее примитивно и всё-таки сцапала их корабль.

— Что-то я стал чересчур аналитичен, Джен, — признался Тревайз. — Аналитичен и холоден. Мне нравится думать, что я не трус, не впадаю в панику под давлением чрезвычайных обстоятельств, но такое ощущение, будто я льщу себе. Даже не знаю, что это за напасть. Попрыгать, что ли, на месте, пропотеть как следует? Да, мы ожидали чего-то в таком роде, но это ничего не меняет: мы беспомощны, нас запросто могут отправить на тот свет.

— Я так не думаю, Голан, — возразил Пелорат. — Если Гея сумела захватить наш корабль, разве не могла она убить нас на расстоянии? А раз мы ещё живы…

— Но мы всё-таки… Нас всё-таки коснулись! Мы слишком спокойны, говорю тебе! Я думаю, нас транквилизировали.

— Зачем?

— Затем, чтобы сохранить наше сознание в хорошей форме, вероятно. Не исключено, что нас хотят допросить. А потом убьют.

— Если они настолько разумны, чтобы хотеть допросить нас, может быть, им достанет разума не убивать нас без веской на то причины?

Тревайз откинулся на спинку кресла и забросил ноги на стол, туда, где обычно покоились его руки при работе с компьютером.

— Знаешь,

вескую причину они могут и придумать — это недолго. И всё же если они и коснулись нашего сознания, то весьма незначительно. Будь это Мул, к примеру, он бы добился того, чтобы мы с тобой просто сгорали от желания поскорее попасть туда, мы испытывали бы восторг, эйфорию. Чувствуешь что-либо в таком духе? — спросил он, кивнув в сторону станции.

— Нет, ничего такого.

— Видишь, я пока ещё в состоянии рассуждать логически. Очень странно… Но как я могу судить? Может быть, на самом деле я просто дрожу от страха, невменяем, безумен, и это просто иллюзия?

Пелорат пожал плечами:

— Вроде бы ты в порядке — на мой взгляд, по крайней мере. Правда, может быть, я так же безумен, как и ты, и у меня тоже иллюзия, но такие рассуждения нам ничего не дадут. Всё человечество может пребывать во всеобщей иллюзии, в общем хаосе. Этого нельзя ни отрицать, ни доказать — остаётся одно: полагаться на наши собственные чувства.

Помолчав немного, он вдруг неожиданно резко сказал:

— Знаешь, мне кое-что пришло в голову.

— Да?

— Ну, понимаешь… мы говорим о Гее как о мире Мулов или как о возродившейся Второй Академии. А тебе не приходило в голову, что не исключен третий вариант? Более логичный, кстати, чем первые два.

— Какой третий вариант?

Пелорат, казалось, смотрит внутрь себя. Голос его стал тихим и отрешенным:

— Что мы имеем? Мы имеем Гею — мир, который изо всех сил на протяжении многих столетий старался остаться в изоляции. Он не делал попыток как-либо контактировать с каким-либо другим миром, даже с близлежащими планетами Сейшельского Союза. Там, если верить легендам о способности Геи уничтожать целые флотилии, существует технически развитая цивилизация, и их способность захватить наш корабль доказывает это. И всё-таки они не пытались каким-то образом экспортировать свою власть. Они хотят только, чтобы им никто не докучал.

— Так, — прищурился Тревайз.

— Всё это как-то… не по-человечески, понимаешь? На протяжении двадцати с лишним тысячелетий история деяний человечества в космосе представляет собой не что иное, как экспансию и попытки экспансии. Почти все миры, которые могут быть обитаемы, уже обитаемы. В этот процесс были вовлечены почти все миры, и почти каждый мир воевал со своими соседями раньше или позже. Если Гея столь не по-человечески ведёт себя в этом отношении, может быть, это потому, что она населена не людьми.

Тревайз пожал плечами:

— Невозможно.

— Почему невозможно? — заупрямился Пелорат. — Разве я не говорил с тобой о том, как загадочен тот факт, что человечество — единственная высокоразвитая раса в Галактике? А что, если это не так? Разве не может существовать другая цивилизация, пускай на одной-единственной планете, у которой отсутствует столь характерное для человечества стремление к экспансии? А вдруг (Пелората явно понесло) в Галактике на самом деле миллионы высокоразвитых цивилизаций и только одна экспансионистская — мы сами? А другие сидят себе по домам — скрытые, потаенные…