Сборник.Том 7
Шрифт:
Землянин сказал:
— Чем бы я хотел заняться? У этого предложения слишком широкий спектр. Лучше задайте граничные условия, чтобы я ненароком не нарушил каких-либо запретов.
— Вы физик?
— Почему вы об этом спросили? — спросил землянин после нерешительной паузы.
— Только чтобы услышать, как вы мне отвечаете. А что вы физик, я и так знаю.
— Откуда?
— А кто ещё попросит задать граничные условия? Тем более что, едва попав на Луну, тот же человек в первую очередь пожелал осмотреть синхрофазотрон.
— Ах, так вот почему
— Поэтому Бэррон послал меня разыскать вас. Он ведь физик. А я согласилась потому, что вы мне показались непохожим на обычных землян.
— В каком смысле?
— Ничего особенно лестного для вас, если вы напрашиваетесь на комплименты. Просто вы как будто не питаете особой любви к остальным землянам?
— Откуда вы это взяли?
— Я видела, как вы держитесь с остальными членами вашей группы. И вообще я это как-то чувствую. Ведь на Луне обычно оседают те земляне, которые недолюбливают своих сопланетников. Что возвращает меня к моему первому вопросу… Чем бы вы хотели заняться? Скажите, и я определю граничные условия. То есть в смысле объектов осмотра.
Землянин внимательно посмотрел на неё.
— Всё это как-то странно, Селена. У вас сегодня выходной. Ваша работа настолько вам неинтересна и даже неприятна, что вы с радостью взяли бы ещё два-три свободных дня. Однако отдыхать вы намерены опять исполняя свои профессиональные обязанности, причем ради одного меня… И всё из-за мимолетного любопытства.
— Не моего, а Бэррона. Он пока занят, так почему бы не послужить вам гидом, пока он не освободится? К тому же это совсем другое дело! Неужели вы сами не понимаете? Моя работа заключается в том, чтобы нянчить десятка два земляшек… Вас не обижает, что я употребила это определение?
— Я сам им пользуюсь.
— Да. Потому что вы землянин. Но туристы с Земли считают его насмешливой кличкой, и им не нравится, когда её употребляет лунянин.
— То есть лунатик?
Селена покраснела.
— Вот именно.
— Ну, так давайте не придавать значения словам. Вы ведь начали что-то говорить мне про вашу работу.
— Так вот. Я обязана не допускать, чтобы эти двадцать земляшек сломали себе шеи. Я должна водить их по одному и тому же маршруту, произносить одни и те же фразы, следить, чтобы они ели, пили и ходили, соблюдая все правила и инструкции. Они осматривают положенные по программе достопримечательности и проделывают всё, что принято проделывать, а я обязана быть безупречно вежливой и по-матерински заботливой.
— Ужасно! — сказал землянин.
— Но мы с вами можем делать что захотим. Вы готовы рисковать, а я не обязана следить за тем, что я говорю.
— Я ведь вам уже сказал, что вы спокойно можете называть меня земляшкой.
— Ну так, значит, всё в порядке. Я провожу свой выходной день в обществе туриста. Итак, чем бы вы хотели заняться?
— На это ответить нетрудно. Я хотел бы осмотреть синхрофазотрон.
— Только не это. Возможно, Бэррон что-нибудь устроит после того, как вы с ним
— Ну, в таком случае я, право, не знаю, что тут ещё может быть интересного. Радиотелескоп, насколько мне известно, находится на обратной стороне, да и не такая уж это новинка… Предлагайте вы. Что обычно осматривают туристы?
— Существует несколько маршрутов. Например, бассейны с водорослями. Нет, не фабрика, где они обрабатываются в стерильных условиях. Её вы уже видели. Это комплекс, где их выращивают. Однако они очень сильно пахнут, и земляшки… земляне находят этот запах не слишком аппетитным… Земляш… земляне и так давятся нашей едой.
— Это вас удивляет? А вы знакомы с земной кухней?
— Практически нет. И думаю, что земная еда мне вряд ли понравится. Это ведь вопрос привычки.
— Да, наверное, — ответил землянин со вздохом. — Если бы вам подали настоящую говядину, жесткие волокна и жирок, пожалуй, отбили бы у вас аппетит.
— Можно побывать на окраине, где ведётся пробивка новых коридоров. Но тогда надо надеть защитные костюмы. Есть ещё заводы…
— Я полагаюсь на ваш выбор, Селена.
— Хорошо, я возьму это на себя, но только если вы честно ответите мне на один вопрос.
— Пока я не услышу вопроса, я не могу обещать, что отвечу на него.
— Я сказала, что земляшки, которым не нравятся другие земляшки, обычно остаются на Луне. Вы не стали возражать. Значит, вы намерены остаться на Луне?
Землянин уставился на тупые носки своих тяжелых башмаков. Он сказал, не поднимая глаз:
— Селена, визу на Луну я получил с большим трудом. Меня предупредили, что я слишком стар для такой поездки и, если моё пребывание на Луне затянется, мне скорее всего уже нельзя будет вернуться на Землю. А потому я заявил, что намерен поселиться на Луне навсегда.
— И вы не лгали?
— В тот момент я ещё не решил. Но теперь я думаю, что, вероятно, останусь.
— Странно! После такого заявления они тем более должны были бы вас не пустить.
— Почему?
— Обычно Земля предпочитает, чтобы её физики не оставались на Луне насовсем.
Губы землянина тронула горькая улыбка.
— В этом отношении мне никаких препятствий не чинили.
— Что же, раз вы намерены стать одним из нас, вам, пожалуй, следует осмотреть гимнастический комплекс. Земляне часто изъявляют желание посетить его, но, как правило, мы предпочитаем их туда не водить, хотя официально это не запрещено. Иммигранты — другое дело.
— А почему такие сложности?
— Ну, например, мы занимаемся там практически нагими. А что тут, собственно, такого? — В её голосе появилась досада, словно ей надоело оправдываться. — Температура в городе поддерживается оптимальная, чистота везде стерильная, а то, что общепринято, ничьего внимания не привлекает. Кроме, конечно, туристов с Земли. Одни туристы возмущаются, другие хихикают, а третьи и возмущаются, и хихикают. А нам это мешает. Менять же ради них мы ничего не собираемся и потому просто стараемся их туда не пускать.