Сборник.Том 8

Азимов Айзек

Конечно, заставить выполнить эти приказы можно было только оружием, но Земля была готова к войне, а Сириусу пришлось считаться с мнением остальных миров. И никто на Весте не думал, что в таких обстоятельствах Сириус решится на войну.

Девур, тяжело дыша, с лицом, искаженным яростью, сказал Старру:

— Грязный трюк. Вы сознательно вынудили нас…

— Это вы вынудили меня, — спокойно ответил Счастливчик, — угрожая жизни Верзилы. Помните? Или предпочтете, чтобы были опубликованы все подробности?

— Ваш друг-обезьяна

всё ещё у меня, — злобно сказал Девур, — и что бы там ни говорили на конференции…

Глава Совета Конвей, тоже присутствовавший при разговоре, улыбнулся.

— Если вы имеете в виду Верзилу, мистер Девур, то он не у вас. Он в наших руках вместе с офицером Йонгом, которого Дэвид Старр заверил в моей поддержке. Очевидно, Йонг считает, что при вашем нынешнем настроении ему лучше не сопровождать вас в обратном полёте на Титан. Может, и вам небезопасно возвращаться на Сириус? Если хотите обратиться с просьбой об убежище…

Девур, потеряв дар речи, встал и ушёл.

Доремо широко улыбался, прощаясь с Конвеем и Дэвидом.

— Думаю, вы будете рады снова оказаться на Земле, молодой человек.

Дэвид кивнул в знак согласия.

— Через час я отправляюсь домой на лайнере, сэр, а несчастный «Метеор» пойдёт на буксире, и, откровенно говоря, я этим доволен.

— Хорошо. Поздравляю с великолепно выполненной работой. Когда глава Совета Конвей попросил меня перед началом заседания дать ему возможность устроить перекрестный допрос, я согласился, но решил, что он сошёл с ума. Когда вы давали показания, а он с ними соглашался, я уверился в том, что он сумасшедший. Но, очевидно, вы всё спланировали заранее.

Конвей ответил:

— Дэвид направил мне послание, в котором рассказал, что собирается делать. Конечно, до самого последнего момента мы не были уверены, что план удастся.

— Я думаю, вы верили в члена Совета, — возразил Доремо. — Во время нашей первой беседы вы спросили меня, буду ли я на вашей стороне, если его показания не произведут эффекта. Тогда я, конечно, не понял, в чём дело, понял только потом.

— Благодарю вас за поддержку.

— Я поддержал сторону, за которой справедливость… Вы серьёзный противник, молодой человек, — сказал он Дэвиду.

Тот улыбнулся.

— Я сделал ставку на неискренность сирианцев. Если бы они на самом деле верили в то, что говорят, они не тронули бы моего друга на Мимасе, и мы остались бы с базой на маленьком куске льда и предстоящей войной.

— Вы правы. Конечно, когда делегаты вернутся домой, многие передумают, начнут гневно обвинять Землю и меня тоже, но, я думаю, всё уляжется. Успокоившись, они поймут, что установили прецедент — принцип независимости звёздных систем, и я думаю также, что этот принцип важнее всей их оскорбленной гордости и предрассудков. Я считаю, что историки будут рассматривать эту конференцию как очень важный

шаг к миру и процветанию всей Галактики. Я очень доволен.

И он энергично пожал землянам руки.

Дэвид и Верзила снова оказались вместе, и хоть пассажирский корабль был велик и места в нём было много, они не расставались. Марс остался позади (Верзила больше часа с довольным видом смотрел на него), приближалась Земля.

Наконец Верзила решил высказать, что его мучит.

— Великий Космос, Счастливчик, — сказал он, — как это я не понял, что ты делаешь? Я думал… Ну не хочу говорить, что я думал. Только, пески Марса, тебе следовало предупредить меня.

— Верзила, я не мог. Это единственное, чего я не мог сделать. Разве ты не понимаешь? Мне нужно было заставить сирианцев вывезти Бена с Мимаса так, чтобы они не задумались о последствиях. Мне нельзя было показывать им, что я хочу этого, иначе они сразу заподозрили бы ловушку. Нужно было действовать так, будто я иду на это вопреки своему желанию, что я вынужден так поступать. Уверяю тебя, я с самого начала и не знал, как это сделать, но понимал одно: если бы ты, Верзила, знал о моем плане, ты бы его сорвал.

Верзила страшно рассердился.

— Сорвал? Да знаешь ли ты, земной слизняк, что от меня и бластером ничего бы не добились?

— Знаю. Никакая пытка не помогла бы. Но ты выдал бы план сам. Ты очень плохой актер и знаешь это. Стоило тебе по-настоящему рассердиться, и так или иначе всё вышло бы на поверхность. Вот почему я хотел, чтобы ты остался на Мимасе, помнишь? Я знал, что не могу тебе рассказать всё, знал, что ты не понимаешь, что я делаю, и мне было плохо из-за этого. Но ты оказался настоящей находкой.

— Я? Потому что побил этого подонка?

— В каком-то смысле да. Это дало мне возможность показать, что я искренне обмениваю Бена на твою жизнь. Это было легче, чем выдавать его на каких-то других условиях. Я как будто вообще не играл. Ты за меня всё сделал.

— Ах, Счастливчик!

— Ах, Верзила! К тому же ты так расстроился, что они не заподозрили ловушку. Все, кто наблюдал за тобой, были убеждены, что я действительно предаю Землю.

— Пески Марса! — Верзила был поражен. — Мне следовало знать, что ты ничего подобного не можешь сделать. Я придурок.

— Ну я рад, что это так, — сказал Дэвид и ласково взъерошил волосы Верзилы.

Когда за обедом к ним присоединились Конвей и Бен, Бен сказал:

— Не о такой встрече нас дома думал Девур: субэфир и газеты полны рассказами о нас, особенно о тебе, Счастливчик.

Дэвид нахмурился.

— Тут нет ничего хорошего. Теперь нам станет трудней работать. Известность! Только подумай, что говорили бы, если бы сирианцы оказались хоть немного сообразительней и в последнюю минуту сорвались бы с крючка.