Сборщик клубники

Фет Моника

— А если она будет звонить мне домой? — встрепенулась Имке. — Об этом я и не подумала. — Она защелкала клавишами, набирая номер. — Тило? Слушай, мне нужна твоя помощь.

Мерли вышла из кухни, чтобы не смущать Имке своим присутствием во время разговора. Усевшись за стол у себя в комнате, она спрятала лицо в ладонях и стала усиленно думать о Ютте, надеясь, что та откликнется. Телепатия — это научно доказанный факт, не так ли? «Ютта, — мысленно звала она, — Ютта, ты меня слышишь?»

Рощица была как на картинке — в

меру дикая и в меру ухоженная. Под ногами пружинили сосновые иглы и мох. Сквозь навес из сплетенных ветвей у нас над головой пробивалось солнце.

— Ах, какая красота! — Я выпустила руку Ната и побежала вперед по извилистой тропе. Я раскинула руки и громко закричала от восторга. Мой крик заблудился среди деревьев и стих.

— Красота, — согласился Нат. Подошел ко мне сзади, поцеловал меня в затылок. — Только не кричи. В лесу хочется тишины.

Я обернулась и удивленно взглянула ему в глаза:

— Да ну? Когда любишь, хочется кричать о любви на весь мир, не важно, где ты. У влюбленных есть право шуметь.

Он сжал мою голову руками и поцеловал меня так, как никогда не целовал — крепко, страстно, почти отчаянно. Но потом вдруг отшатнулся, потер лицо, стирая с него все эмоции, и сказал:

— Ты, кажется, хотела прогуляться?

Мне не понравился его голос. Это был не его голос, не Ната, а чужого человека.

Тило отменил все консультации и помчался на мельницу, чтобы караулить там телефон. Он не мог припомнить, чтобы Имке была так когда-либо испугана. Она не говорила, а сипела от страха.

Ключ у него был, хотя он им никогда не пользовался, потому что без нее он не приезжал. И все же ключ имел особое значение.

Имке посвятила ему книгу, ввела его в круг своих друзей, он даже стал членом ее семьи, но ключ к дому был самым лучшим из ее подарков. Даря ему ключ, она давала ему пропуск в ее личное пространство, и он никогда не стал бы злоупотреблять этой привилегией.

Как всегда, входя в ее дом, он ощутил его покой и представил себе, каково было бы жить здесь с Имке. Может быть, время настало. Тило покачал головой: размечтался на старости лет.

Он устроился со своими книгами и бумагами, которые привез с собой, за столом в оранжерее, намереваясь поработать, если удастся сосредоточиться. Он все-таки очень беспокоился о Ютте. Раньше он и не догадывался, как она ему дорога.

Правда ли, что она вдруг изменилась, замкнулась или ему кажется? Будто они только что познакомились и он пока не знает, как ему себя с ней вести.

Он обнял ее и снова поцеловал. Она закрыла глаза, отвечая на его поцелуй. Нет, все хорошо. Она такая, как обычно. Его воображение сыграло с ним злую шутку.

— Если бы я был шпионом, — сказал он, обнимая ее плечи одной рукой, когда они медленно побрели рядом по тропинке, — и мне нужно было бы срочно уехать из страны, что бы ты сделала? Ты поехала бы со мной?

— Бонд, — театрально воскликнула она, — Джеймс Бонд. С правом на убийство. — Она

усмехнулась. — А что? Я всегда мечтала уехать куда-нибудь к южным морям. Или в Тимбукту. Поехали.

Он сжал ее плечо.

— Так ты согласилась бы?

— О да, мой господин. Но только чтобы мы жили в уютном маленьком домике на берегу моря. Я ходила бы купаться каждое утро перед завтраком, на обратном пути покупала бы горячие булочки, будила бы тебя поцелуем, а школу бы бросила. А ты рисовал бы картины и писал книги под псевдонимом. Из шпионов ты ушел бы, потому что это слишком опасно, я тряслась бы за тебя.

— А еще у нас были бы дети, — подхватил он-то, что говорила Ютта, было очень близко к его собственным мечтам о будущем. — Два мальчика и две девочки.

— А мальчики были бы похожи на тебя — с таким же носом и глазами.

— А у девочек были бы твои губы, волосы и твоя улыбка.

— И собака у нас будет — маленький песик, болонка. И чтобы две кошки на диване и цветы на подоконниках.

— И ты стала бы навек моей женой.

— И вечно, вечно, вечно любила бы тебя.

Она вырвалась и побежала вперед по тропинке. Смеющаяся. Счастливая.

Для нее это была игра. Его вопросы она не восприняла всерьез.

Малле сидел на стуле, упрямо насупившись, точно провинившийся ребенок, и мял в руках потрепанную бейсболку.

— Мы пили пиво, говорю вам. Слово вам даю.

«Чего оно стоит, твое слово?» — подумал Берт.

— Свидетели?

— Нас многие видели, но кто конкретно — сказать не могу. В пивной было полно народу, но большинство пьяных, так что я не знаю, кто мог бы поручиться.

— Табан был с вами все время?

Малле кивнул.

— Целый вечер?

Малле снова кивнул.

— Мы вернулись домой ночью, после полуночи.

— Пьяные?

— Да, наклюкались оба, Нэт и я.

— Как вы добрались до дома?

— Он был с машиной.

— Кто из вас вел машину?

— Он, конечно. Он никого не пустит за руль.

— Но вы оба были пьяны.

Малле в волнении нацепил кепку.

— Знаете, ему все нипочем. Вести машину он может, сколько бы ни выпил.

— Что ж, спасибо. На сегодня все.

— На сегодня? — поморщился Малле. — Вы опять…

— Если появятся вопросы, я вас вызову, — ответил Берт не дослушав.

Малле встал и нерешительно двинулся к двери.

— Минуточку, господин Клестоф.

Малле остановился и с кислой миной обернулся, ожидая новых неприятностей.

— Вы действительно не знаете, где сейчас ваш друг?

— Нет. Он мне никогда не говорит, куда едет. Если бы я знал, сразу сказал бы вам. — С этими словами Малле открыл дверь и выскочил в коридор, оставляя позади запах из смеси пота, мыла и одеколона после бритья.

Берт распахнул окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Значит, Малле Клестоф был пьян. Буквально как свинья. Точнее, до беспамятства. Выходит, у Натаниела Табана нет никакого алиби. Скорее всего, он внушил Малле, что они целый вечер были вместе.