Сбылась мечта хулиганки
Шрифт:
Больше в папке ничего не было, но я и так поняла уже, в чем дело. Кем был профессор Шереметьев? Геологом, специалистом по подземным водам. И вот, несмотря на то, что от Чепцова вначале отмахивались, дело все же получило большой резонанс, если назначили независимую экспертизу. Это только так говорится: независимую. А на самом деле если в строительство вложены большие деньги, – а в этом никто не сомневался, – то всякую независимую экспертизу можно сделать зависимой. И вот профессора попытались купить, а когда он не согласился, его просто убили. Или похитили. Но скорей всего убили. И сделали это в среду в квартире пятнадцать, что над квартирой ненаглядного. А чтобы я никому не сказала,
Вот теперь я поняла, в какую игру меня втянули совершенно случайно. Ну уж, это у них не выйдет – так просто сбросить меня со счетов! Я вам не безмозглая овца, которая спокойно позволит себя убить! Это мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним!
Я с благодарностью вернула библиотекарше ее папочку и направилась к выходу. Нужно выработать план действий. Во-первых, выяснить у ненаглядного, кто живет в квартире пятнадцать в доме на улице академика Ландау. Во-вторых, хорошо бы познакомиться с журналистом Андреем Чепцовым. Наверняка у него есть еще какие-то материалы, которые он не включил в статью. Мне очень нужно узнать, кто конкретно стоит за строительством детского развлекательного центра. Ну не может же быть, чтобы моей смерти желала шведская фирма «Статус»! Но как познакомиться с Чепцовым, я пока не знала.
Я позвонила ненаглядному домой из автомата. Сестра сказала, что Герман вообще-то дома, но в данный момент она послала его в магазин. То есть она в свое время приняла к сведению мой совет не давать ненаглядному спуску и загружать работой по хозяйству.
– Мне нужно его увидеть, – осторожно проговорила я, опасаясь, что телефон ненаглядного тоже могут прослушивать. Так и развивается мания преследования!
– Так заходи к нам! – обрадовалась Ира. – Мать теперь гораздо спокойнее, она мешать не будет.
Я сказала, что зайду, и представила себе лицо ненаглядного. По-моему, он не очень-то обрадуется, ну да ладно. Вот интересно: каждый раз, когда мы с ним расстаемся, я думаю, что больше никогда его не увижу, и каждый раз оказывается, что он срочно нужен мне буквально на следующий день.
Была такая загадка в советские времена: кто самый главный человек в области? Правильно. Первый секретарь обкома партии. А кто второй человек в области? Второй секретарь обкома? А вот и нет. Второй человек в области – это шофер первого секретаря. Потому что шофер большого человека – это его правая рука, свидетель всех его тайных похождений, исполнитель самых конфиденциальных поручений, доверенное лицо. Только через шофера можно «выйти» на первого секретаря в какой-нибудь сложной ситуации.
У Петра Степановича Вахромеева работал сейчас молодой шофер, бойкий шустрый мальчик, но настоящая его правая рука – знаменитый Палыч – был при нем почти неотлучно, и только Палычу Вахмистр, как называли за спиной начальника управления все его подчиненные, только Палычу он действительно доверял. Палыч возил Вахмистра с незапамятных времен – когда тот попал в номенклатуру Владимирского обкома. Палыч следовал за Вахмистром верной, незаметной и незаменимой тенью по всем кривым и тернистым дорогам номенклатурного роста. Когда Вахмистра перевели в распоряжение Ленинградского обкома, он взял Палыча с собой – только тот знал его маленькие и большие слабости, только тот умел привести Хозяина в божеский вид, когда после сильного вчерашнего перепоя пол уплывал из-под ног и морда не влезала в зеркало, а через час нужно было явиться пред светлые очи вышестоящего начальства… Только Палыч знал, как плавно надо было трогать и тормозить машину, чтобы не пришедший в себя после вчерашнего шеф не облевал
Позже, когда в коридорах власти замелькали новые люди – хорошо одетые полноватые господа с бегающими глазками из новых коммерческих структур и толстомордые плечистые молодчики с бритыми затылками из почти легальных криминальных кругов, – Вахмистр, который всегда умел чувствовать веяния времени, а говоря попросту, держать нос по ветру, быстро научился ловить крупную рыбку в мутной воде перемен, и его маленькие тайны стали гораздо больше и серьезнее.
Теперь Палыч стал совершенно незаменим. Правда, по новым понятиям, Вахмистру нужен был другой шофер – более молодой и импозантный, но Палычу место быстро нашлось. Теперь он солидно именовался референтом по общим вопросам. Но ему было все равно, как его называют, – как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь. Он по-прежнему был в курсе всех или почти всех секретов хозяина, часто вместо него разговаривал с такими людьми, с которыми Вахмистру не полагалось иметь ничего общего…
Палыча грело ощущение своей значимости, грело подобострастное выражение, с которым возвращали ему документы гаишники, сдуру остановившие его машину, спокойно проехавшую на красный свет… Конечно, радовали его и неплохие деньги, которые платил хозяин, но еще большую роль в отношении к Вахмистру играла его собачья преданность, укрепившаяся за годы службы, личная преданность Хозяину.
Палыч был полностью, безоглядно предан Петру Степановичу Вахромееву.
Он был предан ему до одного мрачного, черного, многое перевернувшего декабрьского дня.
В тот декабрьский день Палыч сидел в своем маленьком кабинетике – теперь у него, как у референта, был собственный кабинет, хотя по размерам он скорее напоминал чулан, в котором уборщицы хранят швабры и ведра, но в этом кабинете имелся, как у настоящего начальника, письменный стол с двумя телефонами и переговорным устройством прямой связи с кабинетом Хозяина.
Переговорник щелкнул, загорелась лампочка вызова.
– Палыч! – загудел бас Вахмистра. – Готовь к выходным охоту. Поедем с Хлобыстенкой на шестьдесят третий.
– Сделаем, шеф! – довольно ответил Палыч.
Охоту он любил, любил все связанные с ней мужские веселые привычки, стопку водки на морозе, свежее мясо с дымком, русскую баню.
Задумавшись на эту приятную тему, Палыч не заметил, что Вахмистр забыл отключить переговорник. Из пластмассовой коробки раздавался шорох перелистываемых бумаг, шумное дыхание Хозяина…
Палыч хотел было слегка кашлянуть, тактично напомнив шефу о его забывчивости, но в это время из кабинета Вахромеева послышался телефонный звонок. Хозяин снял трубку, ответил по своему обыкновению:
– Вахромеев слушает! Здравствуй, Сергей Вадимович! Как здоровье? Как творческие успехи?
Палыч напрягся: получалось, что он подслушивает. Сейчас кашлять было уже поздно, шеф будет недоволен… Лучше тихонько выйти из кабинета и сделать вид, что ушел сразу, никаких разговоров не слышал… Он уже начал приподниматься, да вспомнил, как предательски скрипит чертов стул. Выходило еще хуже. Пришлось замереть и ждать удобного момента. А Вахмистр продолжал разговор, причем по тону его чувствовалось, что разговор этот ему неприятен, что неизвестный Сергей Вадимович сообщает какие-то скверные новости.