Сбылась мечта идиота
Шрифт:
– Но ваши гестаповские методы - насилие над моей личностью!
– негодовал Иван с яростью в голосе.
– А не пошли бы вы со своей заботой!
Роза Львовна обиженно надула напомаженные губы и обернулась в поисках своего плаща. Такого откровенного хамства по отношению к ней давно никто не позволял.
– Извините, - опомнился Иван, понимая, что Роза Львовна всего лишь озвучивала то, в чём он боялся признаться самому себе.
– И ещё нужна воля, чтобы найти другой жизненный путь. И у тебя всё для этого есть. Осталось только найти какое - либо увлечение. Хобби, так сказать, - не отступала бухгалтерша.
–
Корми животное и береги свои руки. В пятницу я снова буду у тебя с документами на подпись.
Проводив взглядом отъехавшую машину Розы Львовны, Иван вышел из дома и запер ворота. Потом уселся на влажную от вечерней росы траву, прислонился спиной к шершавому стволу старой берёзы и загрустил. Лёгкий ветерок ласкал лицо и доносил сладковатый запах цветов с клумбы. Стоял замечательный вечер, который Иван упорно не желал воспринимать.
Верная Кабысдошка улеглась рядом, положив голову на колени хозяина и вздохнула, словно человек, будто сочувствуя страданиям своего хозяина.
***
Ещё какое - то время Иван не ел, не спал и не жил, боясь элементарно тронуться умом. Разговаривая с периодически навещавшей его заботливой бухгалтершей, еле ворочал языком. А её, как назло, беспокоили всякие сущие пустяки типа, а завтракал ли он сегодня? На что Иван лишь равнодушно пожимал плечами. Роза Львовна готовила ему что - либо на скорую руку, подсовывала документы на подпись и исчезала. После её ухода он возвращался в спальню и, не раздеваясь, валился на кровать и долго лежал в странном забытье. Солнечные зайчики нахально сновали по его каменному лицу, но Иван их не замечал.
Предоставленная сама себе Кабыздошка прогрызла пакет и кормилась самостоятельно. Потом каким - то чудом выбиралась наружу и лакала дождевую воду из бассейна. И ни разу не нагадила в доме.
Но однажды "день сурка" закончился и Иван вдруг расслышал звук, непонятно сколько работавшего, телевизора. К тому же у него с голодухи свело желудок. Достал пачку пельменей, отварил, поделился с собачонкой, попробовал. Ничего, есть можно.
Постепенно приходил в непривычно трезвое состояние. Критическим взглядом окинул окружавшее пространство. Оно выглядело зловеще. С ужасом заметил срач, который развёл вокруг себя. Но веника в богатом доме не оказалось. Пришлось соорудить метлу. Мёл долго и с остервенением, особо развороченный холл на первом этаже. Вымел мусор во двор. Оказалась приличная куча.
Вернувшись в дом, обнаружил жуткую вонь. Подумал на Кабысдошку. Но оказалось, что прёт от него, а именно от его бессменных носок. Озадачился мыслью: почему раньше так не воняло? Понял, что смердит давно, просто нюх вернулся только что. Подумал, что неплохо было бы основательно привести себя в порядок.
Вспомнил, что пока подметал, где - то видел стиральную машину. Напряг память, нашёл в большой ванной комнате. Запихнул в машину носки, а затем и всю остальную свою одежду. Посмотрел на панель управления - много кнопок, а надписи на не русском. Потыкал, машина не заработала. И по - хорошему её уговаривал и оскорблял - стирать она не собиралась. Обиделся. Вот зараза. Он когда - то карбюратор в своём такси перебрал, а с этой стиралкой не справился. С досады
Вопрос решился только тогда, когда его, полуголого, обёрнутого большим полотенцем, обнаружила вездесущая бухгалтерша.
– "Бренд продаж" твоего магазина, кивнула она на строптивую стиральную машину.
Она нажала какую - то кнопочку и загрузочный люк послушно открылся.
– Круто, - не сдержал восхищения Иван.
– Я даже и не понял в чём фокус?
– Может тебе домработницу нанять?
– подкинула мысль Роза Львовна. Правда дом далеко от города, придётся брать с проживанием.
Иван было за эту идею ухватился, но, подумав, как много вокруг аферистов и авантюристов, и что после следующего отжима у него вообще ничего не останется, обзаводиться помощниками не решился.
Не смотря на грозное отчество, бухгалтерша оказалась, хотя и несколько увядшей, но всё же Розой. На стиральную машину, случайно нашедшийся пылесос и некоторую кухонную технику, она написала краткие инструкции и Иван начал хозяйствовать сам.
Поначалу не знал, чем занять себя на протяжении ужасающе длинных суток. Когда перестала болеть голова, решив повысить свой словарный запас, а так же интеллектуальный уровень, начать читать. Благо библиотека у Петровича была основательная. Быстро понял, что чтение - это лучшее снотворное.
Отоспавшись, начал осознанно смотреть разные телевизионные программы. Хотя многому не верил, всё же находил в них что - то интересное для себя. Постепенно к нему вернулась способность соображать. Оказалось, что вокруг есть и другая - трезвая жизнь и он даже начал находить в ней свои плюсы.
Болезненные ощущения понемногу отступили, но пришёл жёсткий депрессняк. Раньше такое тоже бывало, но тогда он выходил из него алкоголем. А что делать теперь? Вспомнил, что шоколад поднимает уровень эндорфина в крови.
– Пить нельзя, но жрать же можно! И деньги есть,- насмотревшись вкусной рекламы, закрутился на месте Иван, собираясь посетить дорогой ресторан.
Впервые с удовольствием принял душ, оделся, мокрыми руками пригладил сильно отросшие, топорщившиеся волосы и вышел из дома.
Во дворе было сумеречно и свежо. Оживлённо чирикали воробьи. Размышляя о том, как давно не слышал их и, с удовольствием отметив, что каркающие вороны исчезли с периметра, Иван завёл "Гелик" и поехал в город. Сосредоточился на дороге. У него давно не было таких веских причин, чтобы ехать с максимальной скоростью и доехать без жертв.
По поводу отсутствия у него водительских прав Иван особо не парился. Если, что, то он позвонит полицейскому папику и пускай тот отрабатывает отжатый клуб. Но его ни разу никто не тормознул. Гальцы в упор не замечали несущийся на всех парах "Гелендваген".
Удачно припарковался и пошёл на сияющие огни первого попавшегося ресторана. Возле дверей толпился народ. Стоящий на входе охранник, манерами напоминавший бывшего военного, пронзил Ивана острым рентгеновским взглядом и завернул его обратно. Не помогла просочиться в ресторанное чрево даже пятитысячная купюра, которую Иван пытался всунуть ему в руку.