Scar Tissue rus
Шрифт:
Мне даже нравилась школа. Принимая во внимание то, что моя предыдущая школа казалась тёмной, мрачной и тоскливой, Начальная Школа Бруксайд была приятно выглядящим зданием, у которой были прекрасные земли и атлетические поля, которые простирались около Бухты Пластэр. Я не был модником как остальные мои одноклассники, потому что мы были на пособиях после того, как моя мама родила мою сестру Джули (Julie). Поэтому я носил все подходящие мне вещи, которые мы получали из местных благотворительных учреждений. И по особым случаям я надевал футболку с надписью “Ливерпуль - это круто”, которую мне подарил папа. То, что мы были на пособиях, в принципе, никак не проявлялось. И только около года спустя, когда мы были в продуктовом магазине, и все платили наличными, а моя мама достала эти, похожие на деньги из игры Монополия, карточки, чтобы заплатить за продукты.
Нахождение
К третьему классу у меня сформировалось настоящее недовольство школьной администрацией, потому что, если что-то было не так, если что-то было украдено или сломано, если побили какого-то парня, то меня, как обычно, выгоняли из класса. Я, вероятно, действительно был ответственным за девяносто процентов всех разрушений, но я быстро стал опытным лгуном, обманщиком и настоящим художником жульничества, чтобы выбираться из большинства проблем. Я был просто бедствием, и мне в голову приходили все эти смехотворные идеи, вроде: “А давайте снимем металлические гимнастические кольца, которые висят рядом с трамплинами, используем их как лассо, и запустим их прямо в окно школы, которое выходит во двор”. Мой лучший друг, Джо Уолтерс (Joe Walters) и я тихо вышли из дома однажды поздно ночью и сделали это. А когда пришли люди из администрации школы, мы как лисы сбежали на Бухту Пластэр и нас не смогли поймать (спустя много, много лет я послал в школу Бруксайд анонимный денежный чек, чтобы возместить убытки).
Мои проблемы с представителями власти увеличивались по мере того, как я взрослел. Я терпеть не мог директоров, а они не могли терпеть меня. Я любил своих учителей до пятого класса. Они все были женщинами, добрыми и нежными, я думаю, что они видели мой интерес к учёбе и мою способность перевыполнять нужные требования на тот момент. Но к пятому классу я достал всех преподавателей, даже притом, что они были отличными.
В то время в моей жизни не было ни одного человека мужского пола, который мог бы обуздать моё антиобщественное поведение (как будто кто-либо из мужчин в моей жизни мог это сделать). Когда моей сестре Джули было три месяца, полиция начала наведываться в наш дом в поисках Скотта, потому что он пользовался краденными кредитными картами. Однажды ночью они подошли к двери, и мама отослала меня к соседям, пока они допрашивали её. Через несколько недель пришёл Скотт, ворвался в дом в сильном гневе. Он узнал, что кто-то позвонил моей маме и сказал, что он изменял ей, поэтому он рванулся к телефону в гостиной и сорвал его со стены.
Я начал ходить за ним по пятам, как тень, моя мама была напугана, а я нисколько не боялся. Он вошёл в мою комнату, чтобы взять мой телефон, но я бросился преградить ему путь. Я не думаю, что мне что-либо удалось, но я приготовился драться с ним, используя всю технику, которой он меня научил несколькими годами раньше. Моя мама, наконец, послала меня за соседями, но было ясно, что хорошему отношению к Скотту в этом доме пришёл конец.
Тем не менее, примерно через год он попробовал снова наладить отношения с моей мамой. Она полетела в Чикаго с маленькой Джули, но он так и не появился на месте их возможной встречи, его поймали копы. У мамы не было денег на обратную дорогу домой, но представители авиалиний были очень добры и позволили ей долететь домой бесплатно. Мы пошли навестить его в жестокой тюрьме строгого режима, и она показалась довольно интересной, хотя я и немного смущался. На пути домой моя мама сказала: “Это был первый и последний раз”. И вскоре после этого она развелась с ним. К счастью для неё, она работал на юристов, поэтому это ничего ей не стоило.
Тем временем моё восхищение отцом постоянно возрастало. Я каждое лето не мог дождаться тех двух недель, когда я летел в Калифорнию и воссоединялся с ним. Он всё ещё жил на верхнем этаже двойного дома на улице Хилдэйл. Каждое утро я вставал рано, но мой папа спал до двух часов дня после ночных вечеринок, поэтому мне приходилось находить себе развлечения на первую половину дня. Я ходил по квартире и искал, чего бы почитать, и в один из таких поисков, я
Его спальня была в конце дома, и прямо под окном росло дерево. Я помню, как он объяснял свою систему раннего обнаружения и план побега. Если копы придут за ним, он хотел чтобы я остановил их у входной двери, чтобы он смог выпрыгнуть из окна спальни, сползти по дереву на крышу гаража, спуститься на землю за ним около квартирного дома и дальше перебежать на следующую улицу. Это было слишком сложно для меня в мои восемь лет: “А что если копы просто не придут к нашей двери?” Но он рассказал мне, что его уже ловили за хранение травы несколько лет назад, и к тому же копы били его просто за то, что у него были длинные волосы. Эта ситуация до смерти пугала меня. Я, конечно, не хотел, чтобы моего папу били. Всё это только укрепило моё отвращение к властям.
Даже притом, что я беспокоился о благосостоянии моего папы, те поездки в Калифорнию были самым счастливым, беззаботным временем в моей жизни, когда мир был как прекрасная устрица. Я ходил на первые в моей жизни музыкальные концерты и видел таких артистов как Deep Purple и Рода Стюарта (Rod Stewart). Мы ходили смотреть фильмы Вуди Аллена (Woody Allen), раз или два это даже были фильмы для взрослых. Также мы сидели дома и смотрели все эти психоделичные телевизионные шоу, такие как, “Обезьяны” и “Час приключения банановых очистков”. В последнем какие-то парни одевались в собак, ездили на маленьких машинах и ввязывались в приключения. В то время жизнь для меня была психоделичной, весёлой, полной солнечного света, и всё было хорошо.
Довольно часто мой папа, не планируя этого заранее, навещал нас в Мичигане. Он приезжал с множеством тяжёлых чемоданов, которые он хранил в подвале. Во время моих поездок в Калифорнию я понял, что он занимался перевозкой огромных грузовиков, наполненных марихуаной. Но то, что во время своих приездов к нам, он занимался именно этой перевозкой, всегда оставалось тайной. Я просто пребывал в эйфории оттого, что он был рядом. И он очень сильно отличался от всех других людей в штате Мичиган. Все в моём квартале, все, с кем я вступал здесь в контакт, носили короткие волосы и рубашки с короткими рукавами на пуговицах. Мой отец приезжал в туфлях и змеиной кожи с шестидюймовой серебряной платформой и нарисованными радугами, низких джинсах, полностью расшитых сумасшедшим вельветовым узором. Он носил гигантские ремни, покрытые бирюзой, обтягивающие короткие футболки с какими-то отличными эмблемами и тесные маленькие вельветовые рокерские куртки из Лондона. Его немного выпадающие волосы спускались до талии, у него были густые округлые усы и огромные бакенбарды.
Моя мама абсолютно точно не принимала его как лучшего друга, но она понимала, насколько важен он был для меня, поэтому она всегда была с ним очень приятной и облегчала наши взаимоотношения. Он находился в моей комнате, а когда уходил, она садилась рядом со мной, и я писал ему благодарственные записки за любые подарки, которые он мне привозил, говоря в них о том, насколько радостно было видеть его.
К пятому классу у меня стал проявляться талант предпринимателя. Я собирал соседских детей, и мы устраивали шоу в моём подвале. Я ставил запись, обычно это были the Partridge Family, и пели песни, используя заменители инструментов, такие, как мётлы и перевёрнутые тазы. Я всегда был Кейтом Пэтриджем (Keith Patridge), мы корчили рожи, танцевали и развлекали других детей, которые не могли принимать участие в представлении.
Конечно, я всегда искал возможность заработать доллар или два, поэтому однажды, мы использовали подвал нашего друга как раз по этому назначению. Я решил, что буду брать с ребят столько, сколько они смогут дать: пять, десять центов, четвертак, за то, чтобы спуститься в гараж моего друга на концерт the Patridge Family. Я подвешивал большой занавес и ставил за ним магнитофон. Затем я обращался к публике: “The Patridge Family весьма застенчивы, и, кроме того, они слишком известны, чтобы находиться в Грэнд Рэпидс, поэтому они сыграют для вас песню из-за этого занавеса”.