Сценарист

Син Айкава

Умер же он от моей руки. Выполнил ли он свою миссию? Или же я ему не позволил этого сделать? Сейчас уже невозможно ответить на эти вопросы, ведь он мёртв, но кое-что меня успокаивает, когда я задумываюсь об этом.

Он умер с улыбкой на лице.

Закончив с очередной табличкой, я отложил её в сторону. Почти закончил. Осталось лишь несколько, после чего мой своеобразный мемориал будет готов. Хоть что-то будет напоминать миру о них…

Интересно, а какая у меня может быть цель в этом мире? Какую миссию мне предстоит выполнить, чтобы заполучить столь желаемые мною искупление и спокойствие? Избавить

этот мир от тьмы, что принесла в него с собой моя семья? Отца уже нет в живых, а мне умереть никак не дают, так что это точно не она. Спасти мир? Я не герой, а самый настоящий злодей. Таким людям не полагается что-то спасать. Скорее, я, идеально отыгрывая свою роль, должен уничтожать всё, что попадается на моём пути, но и этого я не делаю. По крайней мере, пока что, да и вряд ли искупление можно получить подобным образом. Быть может, я должен стать кем-то? Такая цель у меня действительно есть, но то ли это? Стоит ли вообще думать об этом сейчас?

Я втыкаю последнюю табличку в землю и выпрямляюсь, разминая затёкшие плечи. Вокруг меня — маленький лес из имён, вырезанных на дереве, каждое из которых напоминает мне о прошлом, которое я не в силах забыть. Он был разделён на два сектора, на одном из которых находились лишь те, с кем мне пришлось расстаться ещё в детстве, а на другом уже были таблички с именами тех, кто повстречался мне в недавнем приключении.

Оставалось воткнуть лишь последнюю деревяшку с инициалами. Самую ущербную, что будет стоять вдалеке от всех остальных. Пусть наблюдает лишь со стороны за всеми остальными.

Дженсен, наверное, осознал своё предназначение перед смертью. Или же нет? В тот день он целенаправленно шёл по намеченному пути, концом которого была наша дуэль, в которой я оказался победителем. Знал ли он, что результат будет таков? Понимал ли он, что его предназначение — проиграть мне? Или же он думал о ином?

Всё это чертовски сложно.

Сейчас мною двигает лишь одно желание — полностью закончить историю нашей семьи, а для этого мне нужно избавиться от Все За Одного, появление которого в нашей жизни стало главным катализатором событий, что привели к сегодняшнему дню. Быть может, именно таково моё предназначение в этой жизни — искупить свои и чужие грехи, избавившись от зла, что долгое время терзало и душило этот мир. Мне вполне по душе подобное, ведь… больше ничего и не остаётся. Я сделал всё, что желал, и смерть ВЗО станет моим последним желанием, которое я воплощу в жизнь. Что же будет дальше? Трудно сказать.

О будущем я и не задумываюсь. А смысл? Всё может поменяться бессчётное количество раз, корректируя события и цели раз за разом. Нет смысла думать о такой нестабильной херне как будущее. Каждый шаг, каждая мысль и каждое действие могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Я осознаю, что попытка его предугадать — это ловушка, в которую легко попасть. Оно меняется, как песчаная буря, ускользает сквозь пальцы, не позволяя схватить его и удержать. Я не могу строить планы, основываясь на том, что может никогда не случиться. Все эти возможные сценарии, которые возникают в моей голове, — они иллюзорны. Будущее — это не что-то, что можно спланировать или предсказать с точностью. Это бесконечный лабиринт возможностей, и любой поворот может привести к новому, неожиданному исходу.

Вырезав нужные инициалы на дереве, я отошёл от скопления имён в сторону, взял последнюю доску в руку, вставил её в землю и прибил к ней нужную табличку.

Она будет стоять вдалеке от всех остальных, ибо находиться рядом с ними права не имеет. Эти инициалы причинили слишком много боли им, потому уж лучше они будут находиться в одиночестве.

Поэтому с некоторых пор я предпочитаю жить настоящим. Здесь и сейчас — это единственное, что имеет значение. Мои действия сегодня определяют то, что произойдёт завтра, но не более того. Нет смысла терзать себя мыслями о том, что может быть. Всё, что я могу сделать, — это сосредоточиться на своей цели и идти к ней, несмотря ни на что.

Возможно, когда-нибудь, когда моя миссия будет завершена, я смогу взглянуть на это всё с другой стороны. Быть может, я увижу смысл в хаосе, который кажется мне столь бессмысленным сейчас. Но до тех пор я не позволю себе отвлекаться на размышления о будущем. Оно придёт само по себе, и я встречу его таким, какое оно будет, без иллюзий и ложных надежд.

Получится ли у меня выполнить эту миссию так, чтобы всё для меня закончилось счастливо? Вряд ли. Историй о подобных мне очень много, и в каждой из них финал один и тот же — закономерный конец для злодея, что оборвал множество жизней. Кто-то радуется таким исходам, празднует победу вместе с героями, а до антагонистов им дела нет — никто не сопереживает плохим парням.

Никто не будет беспокоиться обо мне. Никто не проронит за меня слезинку. Всё вполне справедливо. Я не против.

Ведь величайший злодей на то таковым и является, что его ненавидят все, но при этом признают и страшатся лишь при одном упоминании о нём. Этого мне вполне достаточно.

— Так мой слух не обманул меня, — донёсся знакомый голос за моей спиной. — Ты здесь.

Хорошенько я так в мысли ушёл, учитывая то, что я даже не заметил её. В следующий раз может так не повезти. Нужно быть более бдительным и внимательным, если не хочу помереть от случайного врага, решившего атаковать в спину.

Я медленно обернулся и увидел в нескольких метрах от меня знакомую девушку. Она стояла на фоне разрушенных зданий, среди обломков и пепла, как живое напоминание о жестокой реальности этого мира. Короткие фиолетовые волосы были скрыты под медицинской повязкой, туго обмотанной вокруг головы, оставляя лишь несколько прядей выбиваться наружу. Большие пластыри покрывали её лицо, особенно подчёркивая синяк под глазом и порез на щеке. Её взгляд был твёрдым и решительным, несмотря на усталость, читавшуюся в её глазах.

Одно из её ушей, то самое, которое больше всего пострадало в предыдущей схватке, было аккуратно замотано бинтами, скрывая повреждения и поддерживая ушной штекер. Её руки, тоже замотанные бинтами, выглядели болезненно, но она держалась прямо, не показывая своей слабости.

— Выглядишь намного лучше, чем при нашей последней встрече, — улыбнулся я, чем слегка разозлил новоприбывшую.

— Ты сейчас издеваешься, да? — нотки злобы отчётливо слышались в её голосе.

— Вовсе нет, — мой спокойный ответ разозлил её ещё больше.

— И что же во мне изменилось? Дело ведь явно не в косметике и духах, — с сарказмом проговорила она.

— Твой взгляд стал намного живее, — уже серьёзным тоном произнёс я. — Сейчас я своими глазами вижу настоящую Джиро Кьёку, которой управляет её собственный разум, а не гнев и желание отомстить.

Она на мгновение замерла, осмысливая мои слова. Её лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как её глаза едва уловимо расширились от удивления.

— Ты ведь явно знаешь, что за херня со мной творилась, не так ли? — прямо спросила она.