Сценарий счастья
Шрифт:
Инстинктивно, без малейших колебаний, я выстрелил. Его отбросило назад. Боже мой, я убил человека! Это был самый ужасный момент в моей жизни, но времени на раздумья не было. Я быстро перегнулся в кабину, тряхнул Сильвию за плечо и что было мочи прокричал ее имя. Это привело ее в чувство. Она вдруг ожила, взялась за рычаги, и мы тронулись с места, вздымая облако пыли.
Но пули уже летели в нас со всех сторон. Мы постепенно набирали скорость. Я высунулся из окна и разрядил во врага всю обойму. Что тут началось! Воздух был напоен ощущением
В следующее мгновение меня что-то ударило в висок. В голове у меня вспыхнуло, как салют в День независимости.
И все померкло.
ЧАСТЬ II
Лето 1978
12
Из окна лился нежный солнечный свет. Луч ласкал мое лицо. Я медленно приходил в себя. Постепенно я осознал, что лежу в больничной палате. Череп у меня раскалывался; в руку была вколота игла, от нее шла трубка к капельнице. Надо мной с измученным и обеспокоенным лицом склонилась мама. Что она тут делает? Где я? На мамином лице отразилось облегчение, когда я наконец открыл глаза.
— Мэтью, ты меня слышишь? — в тревоге спросила она.
Я еще не вполне очнулся, но первой моей мыслью было: «Где Сильвия?»
Я изо всех сил пытался что-то сказать, хватал ртом воздух, но звука не было.
Чья-то рука нежно коснулась моей, и я услышал голос брата:
— Мэтью, не волнуйся. Тебе здорово досталось. Теперь будешь хвастать перед внуками, как получил пулю в голову и выжил. Мало того — еще дожил до того возраста, чтобы им рассказывать.
Мне наконец удалось издать членораздельный звук.
— Чаз, с ней все в порядке? Она спаслась? Брат будто не понял моего вопроса и успокаивающим тоном сказал:
— Постарайся не волноваться. Главное — что ты поправляешься.
— Нет! — возразил я, все больше впадая в раздражение.
В поле зрения возник коренастый седой мужчина в белом халате и прервал наш разговор. По-английски он говорил со странным акцентом.
— Доктор Хиллер, вы знаете, где вы находитесь?
В тот момент я не смог бы с уверенностью сказать даже, кто я такой.
Джентльмен все с тем же забавным акцентом пояснил:
— Вы в университетской клинике города Цюриха.
В Швейцарии? Не сказать, чтобы от этого известия у меня наступило просветление в мозгу. Как я тут оказался?
— Меня зовут профессор Таммус. Вы поступили к нам пять дней назад с «пулей в клиновидной кости, совсем рядом, с веществом мозга. Положение было весьма серьезное. Я незамедлительно провел операцию и рад, что вы снова с нами.
Мама продолжила объяснение:
— Мы прилетели на прошлой неделе, вместе с Малкольмом. Всю операцию он был рядом с профессором Таммусом. Говорит, блестящая работа. Но у него, к несчастью, масса своих неотложных пациентов, и он был вынужден тут же мчаться назад в Диборн.
В голове у меня был туман, а то, что я услышал, никак не способствовало его рассеиванию.
— Но
— Тебя доставил частный санитарный самолет, — ответил Чаз.
Я в отчаянии взглянул на профессора.
— А кто еще со мной был?
— Один молодой нейрохирург и медсестра.
— А девушки-итальянки там не было? — Я смотрел на него умоляюще. — Там должна была быть девушка! Со мной была Сильвия, я это точно помню. Красивая, темноволосая, рост примерно сто шестьдесят.
— Боюсь, на борту больше никого не было, — с категоричностью хирурга объявил Таммус.
Должно быть, меня здорово накачали лекарствами, потому что мне никак не удавалось донести до моих родных, что это дело крайней важности. В тот момент я даже не знал, жива ли Сильвия. При одной этой мысли у меня упало сердце.
— Чаз! — Я требовательно посмотрел на брата. — Как вы узнали, что я здесь?
— Нам позвонил один доктор из Милана. Он не вдавался в детали. Просто сообщил, что ты был ранен и отправлен самолетом в Цюрих, на операцию к одному из лучших нейрохирургов мира. Насколько я мог убедиться, это была чистая правда.
Тут в разговор опять вмешался профессор.
— Вы помните, что было до вашего ранения? — спросил он.
Я напрягся. Попытка припомнить совсем недавние события оказалась для моего мозга непомерным усилием. Однако я, вопреки напряжению, попытался взять штурмом крепость своей памяти и разбить ее каменные стены.
— Там были эти двое. Нет, трое. С автоматами. Хотели взять нас в плен. Они открыли огонь. Я отстреливался. Кажется, одного уложил. — Даже теперь мне была невыносима мысль о том, что я мог убить человека. Меня больше волновала судьба любимой женщины, и я воскликнул: — Когда на нас напали, со мной была Сильвия Далессандро! Кто-нибудь, в конце концов, скажет мне, что с ней?
Ответила мама. В ее голосе слышалось беспокойство:
— Мэтью, мы сами знаем только то, что тебе рассказал доктор. В Америке промелькнуло сообщение о том, что в Эритрее получил ранение американский врач. Ни о каких других пострадавших информации не было.
А брат добавил:
— Надо полагать, если речь идет о такой знаменитой фамилии, газеты написали бы что-нибудь вроде «Похищена богатая наследница».
Я не знал, что и думать.
— Но это невозможно! — взорвался я. — Не могла же она просто исчезнуть!
Мое отчаяние передаюсь окружающим. Родные начинали все больше тревожиться за меня. Каждый старался придумать способ меня успокоить.
— Может быть, доктору Пелетье что-то известно? — предположил Чаз. — Вообще-то он вчера звонил, и мы обещали дать ему знать, как только ты придешь в себя.
— Хорошая мысль! — обрадовался я. — Давай прямо сейчас с ним и свяжемся.
Чтобы дозвониться до Эритреи, пришлось потратить почти два часа, но наконец я услышал в трубке голос Франсуа. Он звучал так, словно пробивался через огромную толщу помех.