Сценарий убийства
Шрифт:
– Ваша честь! – крикнула Анабелла Ван Ротен. – Это же…
Хонигман не отводил глаз от свидетеля.
– Нет, я разрешаю вопрос.
Я давил на Уирлинга изо всех сил, я мучил его, нарочно подводя к ответу, полному категорического отрицания.
– Ведь так, разве нет? Вы хотели получить студию, вы хотели завладеть «Блу зефир»! Вы так страстно желали ее получить, что были готовы на все ради этой цели. Разве нет?
– Нет, это неправда, – энергично возразил Уирлинг.
– Неправда? Разве два дня назад вы не потребовали отставки Стэнли Рота? Разве не утверждали, будто из-за суда над ним со
Уирлинг побагровел от злости. Сидя на свидетельском кресле, он вцепился в его края, словно боялся воспарить над сиденьем.
– Все было не так… и вообще, совсем не это произошло, – невразумительно пробормотал он.
– Но факт, мистер Уирлинг, состоит в том, что Стэнли Рот сделал именно то, что вы от него требовали. Не так ли? Мистер Уирлинг, разве вчера Стэнли Рот – ваш партнер и муж той женщины, с которой вы спали, – не отказался от своей доли в бизнесе? И разве вы, Майкл Уирлинг, не являетесь сегодня единственным владельцем студии «Блу зефир»?
Намертво сжав губы, Уирлинг неподвижно, как каменный, сидел на самом краю свидетельского кресла.
– По написанному Стэнли Ротом сценарию кинозвезда уходит от мужа. Из-за вас Мэри Маргарет Флендерс не оставила Стэнли Рота, так? Но вы все же остались в выигрыше, не правда ли? Она не досталась вам, но не досталась и никому другому. Она умерла – и по этой причине, а также благодаря обвиненному в убийстве мужу вы получили студию. Вы получили – разве нет? – славу, власть и все остальное. А Стэнли Рот? Он потерял жену и студию. Если его признают виновным в убийстве, он никогда не снимет фильм «Блу зефир» – ту самую картину, которая рассказала бы публике, что вы с ним сделали. Поэтому не слишком трудно определить, кто действительно выиграл от смерти Мэри Маргарет Флендерс. Не правда ли, мистер Уирлинг?
19
Часы показывали четверть седьмого вечера. Сидя на краю постели, я тупо смотрел на телефонный аппарат, стоявший рядом на ночном столике, говоря себе, что пора раздеться и принять душ. Пора наконец собраться, убедить себя, что работы очень много, и остаться в отеле – по крайней мере на эти выходные.
Предполагалось, что я сяду на семичасовой авиарейс, а через час буду уже в Сан-Франциско. Марисса всегда встречала меня у трапа самолета. Нужно было позвонить ей из суда, во время перерыва на ленч, но голова была слишком забита мыслями о процессе, чтобы думать о выходных или той лжи, которую предстояло сказать.
Отличное оправдание, чтобы тянуть с принятием решения. Оно позволяло считать, что звонить не нужно, и я сделаю то, что собирался – то есть сяду в самолет, улечу домой на выходные и буду вести себя так, будто вчера вечером у нас с Джули Эванс ничего не было.
Сняв трубку, я быстро набрал номер и глубоко вздохнул, услышав длинный гудок. Унылый взгляд неуверенно блуждал по комнате. На столе грудились сваленные как попало тетради и папки с бумагами, оставшиеся от вечерней подготовки к очередному заседанию, некоторые изученные до конца, другие – отложенные в самом начале.
К моменту, когда Марисса ответила, в голове осталась
– Хорошо, что я тебя застал. Боялся, что ты могла уехать из дома.
Марисса казалась понимающей, полной сочувствия и не слишком огорчилась из-за моего отсутствия. Забыв про грустные раздумья, я вдруг подумал, что меня больше бы обрадовала ее обида.
Лежа в постели, я смотрел в потолок, расслабленно думая, что все прошло совсем не так трудно, как я опасался. Эта легкость рождала сомнения, не заподозрила ли Марисса, что я решил встретиться с кем-то еще? Мысль не слишком честная. Как будто не верить мне – проступок менее серьезный, нежели водить ее за нос или открыто предавать.
Впрочем, я уже привык к своему несовершенству, давно научившись в упор не замечать его. Видимо, в этом состояла причина, по которой мне так не понравился тон, с каким, приглашая меня в Санта-Барбару, Джули спросила, поеду ли я в Сан-Франциско. Казалось, напомнив о моих личных проблемах, она испытывала некое удовольствие.
Выйдя из «Шато-Мармо», я замер в желтоватых лучах теплого закатного солнца, ожидая появления белого «мерседеса». Джули обещала подобрать меня ровно в семь. К девяти мы планировали оказаться в Санта-Барбаре. Пробежав пальцами по шершавому пальмовому стволу, я стряхнул с ладони несколько кусочков коры. Потом лениво прошелся по тротуару туда-сюда, поглядывая на улицу. Попинал ногой сумку, сдвинув ее по мягкому асфальту на несколько дюймов, и взглянул на часы. Джули опаздывала на десять минут. Не думая ни о чем, я наблюдал, как под бледно-лиловым небом медленно удлиняются тени от пальм. Подождав еще немного, вернулся в холл и подошел к бару.
Я выпил порцию виски и направился к выходу, когда мне сообщили, что звонила Джули.
– Госпожа Эванс просила перезвонить по этому номеру, – сказал клерк, мельком заглянув в свои записи.
Передав квадратный кусочек бумаги с вензелем «Шато-Мармо», он указал в сторону телефонной кабины у дальнего угла стойки. Я шагнул в указанном направлении, однако тут же остановился, скомкал листок в руке и вернулся в бар. Можно поймать такси и успеть на самолет. Я выпил еще виски. Самолеты на Сан-Франциско летают каждый час. Хотя была пятница, я мог рассчитывать на свободное место. Не успев зарегистрироваться на свой рейс, я определенно попаду на следующий. Даже прилетев в полночь, я имел бы в запасе два выходных, а после всего, что произошло за неделю, было бы весьма неплохо провести дома целых два дня.
От меня требовалось лишь позвонить в авиакомпанию.
Я взглянул на часы и взял еще виски. Было восемь вечера. Опрокинув в себя очередной стакан, я пошел к телефонной кабине.
Секунду поколебавшись, набрал номер и услышал длинные гудки. Я ждал.
– Извини за сегодняшний вечер, – торопливо оправдалась Джули. – Возникли кое-какие дела. Хотела бы, но не могу освободиться рано.
В интонации не было сожаления, и я не почувствовал особого желания идти ей навстречу.
– Я пока на студии, – не дождавшись ответа, пояснила Джули. – И буду на месте еще час. Приехать смогу не раньше девяти тридцати.