Сцены из придворной жизни начала… конца…

Ильин Андрей

И вот тогда

Придет Беда,

Которую зовут

Война…

Трибун

– Пускай война!

В ней не моя вина.

Когда они толпой делили власть,

Я взял себе свою лишь часть.

И коли все так получилось,

Что все случилось

Как – случилось,

То незачем себя винить,

Раз ничего не изменить.

Наверное, пришла пора,

Чтобы рассыпалась страна,

Сама собой,

Как

ствол гнилой,

Который стал давно трухой.

Спасти я целого не мог,

Но сохраню хотя бы свой кусок.

Не нам и не теперь решать.

Кому ответ за все держать,

Кто был герой,

А кто подсуден будет.

Пускай всех нас

История рассудит.

Сцена третья

(Царь (Трибун), Друг-Советник на сцене на фоне далекого Трона)

Царь

– Ну вот и все.

Кто смел,

Тот – съел,

Кто опоздал,

Тот – не успел.

Корона – на моем челе…

Ее размер подходит мне

Вполне…

Могу теперь

Отдаться страсти,

Которая зовется

Властью.

Друг-Советник

– Зачем вам власть?

Царь

– Сейчас скажу,

И на примерах покажу.

Есть тяга смертных к продолжению рода,

Которая самцов толкает к самкам.

Она сильна?…

Она сильнее смерти!

Когда самцы,

Влекомые инстинктом

Сшибаясь лбами,

Высекают искры

Любовных битв

Перед глазами самки,

Которая покорно ожидает,

Кто победит в смертельном поединке,

Чтобы ее покрыть

По праву силы.

Друг-Советник

– Зверье инстинктам следуя своим,

Дерется там, где места нет двоим,

Но человек не зверь.

Царь

– Он много хуже.

Зверь убивает

Только чтобы кушать.

У человека для убийств

Причин не счесть:

Дележка,

Ревность,

Зависть,

Злоба,

Месть,

Или, когда задета честь,

Или, когда задел плечом,

Иль стал работать палачом.

Тот убивает просто так

Тот – не за так,

Хоть за пятак,

Тот даже не упомнит как,

Сто человек

Убьет маньяк,

Не меньше изведет – судья,

Людей к петле приговоря,

Или под расстрел их подведя,

Но больше – бравый генерал,

Что на войну солдат погнал,

На бой,

Но больше – на убой,

Убийство ближних разрешив.

А чтоб солдаты больше убивали,

На грудь им вешает медали.

Зверь

не способен на такое.

Убив он ищет лишь покоя,

Чтобы еду переварить.

Но человек готов убить

Не для еды,

А просто так.

Он будет сыт,

Но он – убьет,

И оправданий тысячу себе найдет.

И в этом наш перед природой грех,

Что миллионы убиваем

И… не съедаем!

Друг-Советник

– Так вот ты про какой инстинкт,

Который убивать велит…

Царь

– Не про него,

Он только часть

Инстинкта, что зовется

…Власть!

Друг-Советник

– Что за инстинкт?

Не слышал про такой.

Царь

– Его ты не пощупаешь рукой,

Нельзя понюхать

Или надкусить,

Чтобы немножечко вкусить.

Ни осязать,

Ни подержать,

Ни в руки взять,

Ни притянуть,

Ни даже языком лизнуть,

Нельзя услышать

Или разглядеть,

Хоть в оба глаза на него смотреть.

Друг-Советник

– Так может нет его?

Царь

– Он – есть,

Его приверженцев не счесть.

Что самка – раз ее покрыв,

Ослабнет страстный твой порыв.

Захочешь есть,

Захочешь спать,

А завтра рано так вставать…

Что смерть, которая страшна,

Покуда в гости не пришла,

А как пришла – не бойся зря,

Поскольку нет уже тебя.

Все это только лишь мгновенья

Для страха,

Или упоенья,

Которые сейчас пройдут…

И в утешенье снизойдут

К тебе заботы и покой…

И ты махнешь на все р

Рукой.

Такой премиленький инстинкт,

Который сильно не зудит…

Друг-Советник

– А тот – зудит?

Царь

– А тот – скребет,

Душе покоя не дает.

Страданий этих не прогнать,

Не снизойдет к нам благодать,

Чтоб передышку нервам дать.

Друг-Советник

– Каков инстинкт!

Царь

– Приобретенный,

Историей людской взращенный,

Из войн,